— Ты уже успокоилась? — Спрашивает он, входя в комнату и закрывая за собой дверь. — Ты готова быть благоразумной, Эстелла?
Я поворачиваюсь к нему лицом, вытираю слёзы тыльной стороной ладони, выпрямляю спину и вздёргиваю подбородок.
— Я не выйду за тебя замуж, — заявляю я. — Мне всё равно, что ты со мной сделаешь.
Вито с усмешкой смотрит на меня, как на непослушного ребёнка или собаку.
— Ты поменяешь своё мнение, когда сломаешь первый палец, — мягко говорит он. — Но мы ещё не дошли до этого. Мне нужно поговорить с твоим отцом. Как только я получу подтверждение о его сотрудничестве, мы поговорим ещё раз. У меня есть тихая комната на другой стороне пентхауса, где мы можем поговорить, только ты, я и один из моих людей. Он очень хорош в ломке костей. Думаю, мы там недолго пробудем. Если, конечно, ты не пообещаешь, что будешь сотрудничать, когда я вернусь.
— Я не буду, — вызывающе огрызаюсь я, но внутри меня всё переворачивается. Я хочу верить, что смогу выстоять, что не соглашусь выйти замуж за Вито по собственной воле... Но я знаю, что это легче сказать, чем сделать, когда он начнёт причинять мне боль. И судя по выражению его лица… Я думаю, он это сделает.
Меня охватывает страх, от которого стынет кровь в жилах. Взгляд Вито скользит по моей левой руке.
— Какая жалость, — он прищёлкивает языком. — Я не стану менять твоё кольцо, Эстелла. Тебе следовало бы лучше о нём заботиться.
Его пристальный взгляд скользит по мне, останавливаясь на мне.
— Жаль, что я не стану твоим первым, — говорит он с сожалением. — Не пытайся отрицать это, — он поднимает руку, не давая мне возможности возразить. — Я сомневаюсь, что ты провела столько времени наедине со своим телохранителем и не была с ним близка. Маленькая шлюшка, — выплёвывает он это слово. — Я мог бы попросить врача осмотреть тебя, просто чтобы убедиться, — продолжает он. — Но я не уверен, что это так важно для меня. Мне не придётся быть осторожным с тобой. — Он улыбается медленной, злой усмешкой. — Я могу использовать тебя так, как захочу. И поверь мне, Эстелла, я так и сделаю. Так много и так часто, как мне захочется, как только всё будет устроено так, как я хочу.
Он ещё раз смотрит на меня, затем открывает дверь, выходит и снова запирает её за собой. Я слышу щелчок, и моё сердце замирает, всё моё тело сжимается от горя. Я закрываю лицо руками и, наконец, не могу сдержать рыданий.
Я не представляю, как смогу пережить это.
Я не смогу без Себастьяна.
31
СЕБАСТЬЯН
Я просыпаюсь в полном отчаянии, сидя на стуле посреди этой проклятой конюшни, чувствуя, как бедро горит от боли. Когда я открываю глаза, то почти сразу начинаю чихать, в воздухе вокруг меня кружатся пылинки, а я моргаю, приходя в себя в этом мире, полном боли.
У обоих выходов стоят охранники, но это не имеет значения. Я так крепко привязан к стулу, что не чувствую пальцев, и выбраться отсюда невозможно. Не в этот раз. Почему он не оставил меня умирать? Единственное, что приходит в голову, это то, что Энтони привёз меня сюда, чтобы убить собственноручно, возможно, медленно, за похищение его дочери.
Дверь конюшни со скрипом открывается, и солнечный свет заливает полутёмное помещение. Моя голова раскалывается, и я, прищурившись, различаю фигуру Энтони Галло, когда он заходит внутрь. Дверь за ним закрывается с такой решимостью, что у меня внутри всё переворачивается. Его люди возвращаются на свои места, охраняя все пути к отступлению, а Энтони шагает ко мне.
— Синклер, — его голос звучит спокойно и холодно. Я не отвечаю. Что я могу сказать? Он собирается убить меня, и я не знаю, как это произойдёт… быстро или медленно. Я никогда больше не увижу Эстеллу, но я ни о чём не жалею. Те несколько дней, проведённые с ней, были лучшими в моей жизни. Я буду хранить эти воспоминания до конца своих дней и даже после.
Он останавливается передо мной, его дорогие итальянские кожаные туфли блестят на пыльном полу всего в нескольких дюймах от моих ботинок.
— Посмотри на меня, — рявкает он, и я повинуюсь, хотя бы потому, что хочу, чтобы он тоже смотрел мне в глаза, когда будет убивать меня. Если мне суждено умереть, я не собираюсь делать это, уставившись в пол.
— Я дал тебе второй шанс, — огрызается Энтони. — Я предупреждал тебя, что может случиться, Синклер. И ты похитил её. Ты решил свою судьбу в тот момент, когда решил забрать её.
— Я защищал её, — произношу я, пристально глядя на него. — Я оберегал её от Вито. Вы знаете, что он пытался приставать к ней в саду? Хотел, чтобы она ублажила его перед свадьбой. — Мои губы искажаются от отвращения. — Я спас её от этого, поскольку вы не смогли или не захотели защитить её сами.
Внезапно, без предупреждения, он наносит мне удар слева. Рука Энтони с силой бьёт меня по щеке, оставляя старую рану на губе. Боль пронзает мой рот, но я вызывающе смотрю на него.
— Вито – ничтожество, — выплёвываю я. — И она не должна была достаться ему. Мой долг был защитить её, и я...
— Это зашло слишком далеко, — рычит Энтони. — Твоё место будет на глубине шести футов, Синклер. После того, как я разрежу тебя на столько кусочков, что они поместятся в один пакет, и это произойдёт до того, как тебя кремируют.
— Я люблю её, — говорю я, пожимая плечами. — Я всегда любил её. И если мне придётся умереть за это, то пусть будет так. Я делал всё возможное, чтобы она была в безопасности. Я умру, зная это и то, что она тоже любит меня. То, что я получил от неё, Вито никогда не сможет отнять ни у кого из нас... И вы тоже не сможете.
Энтони сжимает челюсти. Он переминается с ноги на ногу, явно собираясь причинить мне вред каким-то новым и изобретательным способом, когда в его кармане раздаётся звонок. Он останавливается, хмурится и лезет в карман. Когда он достаёт телефон и смотрит на экран, выражение его лица заметно ужесточается. Он отступает на шаг, отворачиваясь, но я всё ещё слышу разговор. Часть меня думает, что он хочет, чтобы я это слышал, чтобы я осознал, насколько беспомощен я сейчас.
Не стоит придавать этому значения. Я прекрасно понимаю.
— Вито, — шепчет он, поднимая трубку. И затем его голос, резкий, как лезвие, и полный ярости, раздаётся в динамике: — Во что, чёрт возьми, ты играешь, Бьянки?
Я вижу, как бледнеет его лицо. Что бы ни говорил Вито на другом конце провода, это не сулит ничего хорошего.
— Как ты смеешь? — Восклицает Энтони, его плечи напрягаются. — Ты думаешь, что можешь просто...
Он надолго замолкает.
— Мне нужны доказательства, что она жива.
Какого черта? Я весь дрожу, пытаясь расслабить молнии, сдерживающие меня, в слабой надежде услышать голос Эстеллы на том конце провода. Но Энтони стоит слишком далеко, словно решив лишить меня даже малейшей надежды на утешение, прежде чем я умру.
Он стоит неподвижно, каждый мускул его тела напряжен. И вдруг его рука, держащая телефон, опускается. Энтони медленно поворачивается ко мне лицом. Его лицо мертвенно-бледное.
— Что происходит? — Я отчаянно пытаюсь расстегнуть молнию, совершенно забыв о своих обстоятельствах. Всё, о чем я могу думать, это о том, как добраться до Эстеллы. Мне нужно найти её.
— Эстелла у Вито, — голос Энтони звучит глухо. — Он не привёз её сюда, как я ожидал. Она где-то в городе. Он говорит, что, если я не перепишу ему все – бизнес, дом, недвижимость, он убьёт её.
Энтони проводит рукой по волосам, его челюсть плотно сжата.
— Блядь! — Он громко ругается. Моё сердце учащённо бьётся за рёбрами.
— Как, черт возьми, он думает, что ему это сойдёт с рук? — Спрашиваю я. — Другие боссы...
— Подумают, что я решил досрочно уйти на пенсию и передать бразды правления новому мужу моей дочери, если я скажу им, — резко говорит Энтони. — После смерти моего сына, кто бы этого не понял? Вито, несомненно, всё продумал. И если я откажусь играть в его игру, на карту будет поставлена жизнь Эстеллы.