Разумеется, нет! Он мог бы принять ее за… за кого же?
Во всяком случае, не за преуспевающую деловую женщину из Вашингтона! Ну и что, какое это имеет значение? Возможно, Кэйси Грэй, выпрыгнувшая из байдарки на речных порогах, больше походила на настоящую Кэйси Грэй, чем та женщина, интеллект и профессиональные способности которой производили впечатление на самого Питера Магинна. Кэйси хотела думать, что она была и той, и другой, однако до сих пор никто этого не заметил. Вряд ли и Джеффри за белыми гольфами и всякими другими мелочами разглядел ее истинную сущность, и она недоумевала, почему же ей хотелось, чтобы это было не так.
— Мисс Грэй!
При звуке глухого отчужденного голоса Кэйси приподнялась. Джеффри стоял перед ней, такой же высокий, подтянутый и привлекательный, как и двадцать минут назад. Но почему «мисс Грэй»? Почему не «Кэйс»? Ее сердце учащенно забилось. Что-то изменилось. Кэйси не знала, что именно, однако это был уже не тот человек, который не так давно кричал на нее с берега.
Она решила принять его официальный тон.
— Да, мистер Колдуэлл?
Джеффри откашлялся. Черт побери! Когда он возвращался с фермы Рэйнбоу, ему вдруг пришло в голову, что Кэйси Леонора Грэй, которую он оставил на лужайке, может быть, вовсе и не земная очаровательная, стройная молодая женщина, а кандидат в члены религиозной сестринской общины! Что будет просто еще одна монахиня Ордена Святой Екатерины, посвятившая себя наставлению на путь истинный маленьких хулиганок? Только этого и следовало ожидать, полагал он. Разве дед не предупреждал его?
«Когда я умру, эта земля будет принадлежать тебе, — написал Сэс Рэсбоун своему единственному внуку. — Тебе будет полезно время от времени вырываться из своей Калифорнии. Только прими мой совет и держись подальше от этих монахинь, живущих в верховье реки. Стоит с ними подружиться, как их маленькие бандитки залезут к тебе в карман. Единственный способ сохранить дистанцию — показать себя настоящим сукиным сыном. Что касается меня, то я постоянно нахожусь в состоянии боевой готовности».
Джеффри всегда думал, что монахини с фермы Рэйнбоу привносят некий смысл в отшельническую жизнь деда. Однако теперь, глядя на Кэйси, он задавался вопросом, могли ли сестры Джоан и Джозефина тридцать лет назад так же волновать одинокого мужчину, как Кэйси его сейчас.
Ведь это несправедливо, по крайней мере так казалось Джеффри, что эти непослушные белокурые локоны сидящей перед ним женщины могут быть навсегда спрятаны под монашеским одеянием… не говоря уж о ее стройных крепких ножках, прекрасной фигуре…
Незачем терзать себя. Если она решила стать монахиней, он сможет отнестись к этому с уважением. В конце концов, обычная женщина, проводя здесь в августе свой отпуск, не стала бы спускаться вниз по реке на байдарках в компании монахинь и малолетних правонарушительниц. Однако монашеский облик никак не вязался с именем Кэйси или Леоноры. По его представлениям, монахинь должны звать Джоан, Екатерина, Анна или Маргарет.
Впрочем, сейчас не имело смысла ломать над этим голову. Дед советовал ему держаться от них подальше, так он и будет поступать. Джеффри жалел только о том, что не вспомнил данного ему совета до того, как принял приглашение спасенных им сестер на завтрашний ланч. Он вежливо улыбнулся Кэйси.
— Я к вашим услугам, мисс Грэй.
Она постаралась ничем не выдать своего волнения. «Мисс Грэй»! Мокрая лагерная форма, белокурые завитки, веснушки и синяки вряд ли делали такое обращение уместным. Но даже когда она была одета в свой лучший серый габардиновый костюм, все друзья называли ее просто Кэйси, без лишних церемоний. Как считала Кэйси, это происходит потому, что в глубине души она по-прежнему остается девчонкой, и это проявляется во всем. Так же полагал и Питер Магинн, хотя он больше внимания обращал на ее интеллектуальные качества, а не на озорные голубые глаза и очаровательный веснушчатый носик.
Кэйси прибегала к различным ухищрениям, чтобы окружающие относились к ней с большей почтительностью, соблюдали служебный этикет. Но все такие попытки заканчивались неудачей. Она всегда оставалась для них просто Кэйси, располагающей к общению. Людей тянуло на откровенный разговор с ней. Это было полезно в конторской и консультативной деятельности, при завязывании новых знакомств и приобретении новых друзей. К сожалению, это всегда мешало ее любовным отношениям. Мужчины посвящали Кэйси в свои проблемы с другими женщинами. Мило, конечно, но при этом она редко была способна воспылать к ним бурной страстью.
«То есть такая ситуация вообще исключалась», — призналась себе Кэйси. Она нахмурилась, стараясь скрыть охватившее ее смущение. Ей всегда хотелось, чтобы кто-нибудь подпал под влияние ее женского обаяния, однако на мужчин глубокое впечатление производил прежде всего ее интеллект.
Джеффри вовсе не выглядел потрясенным ни ее обаянием, ни ее интеллектом, и как никто другой имел все основания называть ее просто Кэйси, но вместо этого он неожиданно стал обращаться к ней официально: «мисс Грэй». Понять это было невозможно. Она посмотрела на него и старалась остановить свой взгляд на чем-нибудь таком, что не слишком бы ее смущало. Ни на его точеный нос, ни на слегка выступающий подбородок, ни на его чувственные губы смотреть было определенно нельзя. Как и в холодные глаза. Если бы она взглянула на его длинные спортивные ноги или стройный торс, то сразу вспомнила бы, как волнующе он выглядел в реке, блестящий от воды и такой загорелый.
Она проглотила неожиданно вставший в горле комок и быстро перевела взгляд на его брови. Они были необыкновенно густыми и черными, но между ними пролегла глубокая морщина.
Может, она что-нибудь не так сделала? Может, он просто был таким же, как Сэс Рэсбоун, и не видел смысла в общении с трудновоспитуемыми девочками, добросердечными монахинями и их племянницей, не испытывая к ним ни капли сочувствия? Если так, то Кэйси должна вести себя осмотрительно. Ведь она не раз слышала мнение старикана Рэсбоуна о юных правонарушительницах, еще когда сама училась в школе при монастыре Ордена Святой Екатерины.
— Вам действительно нет никакой необходимости везти меня в больницу, — ровно сказала Кэйси. — Я уверена, что через несколько дней с ногой все будет в порядке. Это просто ушиб.
Джеффри отметил про себя, что голос ее звучал ясно и безмятежно.
— Мне все равно, — ответил он грубовато, но тут же спохватился и улыбнулся. — Однако я буду чувствовать себя виноватым, если вы вернетесь в лагерь и вдруг выяснится, что у вас серьезная травма. Давайте-ка съездим и убедимся, что все в порядке, хорошо, мисс Грэй?
— Разумеется, мистер Колдуэлл.
«Черт побери, — подумал он, — я прав, она готовится стать монахиней». Он пожалел, что с таким жаром чертыхался при ней. Сестра Кэйси Леонора. Он допускал реальность этого. В конце концов, что он знает о монахинях? Но, может, она вовсе не собирается уходить в монастырь? Может, она собирается стать проповедницей? Позволяет ли это англиканская церковь? Преподобная мать Грэй. Что ж, и это вполне вероятно.
— Зовите меня Джеффри, хорошо? — сказал он.
— Согласна, Джеффри, однако двадцать минут назад вы называли меня Кэйс, — заметила она тем же прекрасно поставленным голосом преподавательницы, каким уговаривала Люси вылезти из байдарки на камни. — Мне будет очень приятно называть вас просто по имени, если и вы тоже станете ко мне так обращаться.
— Вы правы, договорились. — Он помолчал, злясь на самого себя, потому что редко запинался и никогда не терялся в поисках нужного слова. — Кэйси — не совсем… не совсем обычное имя для англиканской церкви, не так ли?
Она засмеялась.
— Мне кажется, да, хотя это ведь мое неофициальное имя. Леонора — тоже нетипично с данной точки зрения. Думаю, меня так назвали по настоянию матери. Она умерла, когда я была еще совсем девочкой. Мне кажется, она считала, будто Анна и Джоан — слишком распространенные имена в нашей семье. Впрочем, имя Леонора я всегда ненавидела. Мне хотелось, чтобы меня звали Сибил или Хэзер. Не думаю, что Кэйси звучит намного лучше, чем Леонора, но как имя оно прижилось.
— По-моему, оба имени хороши, — заметил Джеффри великодушно. — А разве у монахинь бывают неофициальные имена?