— Если Игорь не может сыграть реально рядом со мной, одетой, или хотя бы в белье, тогда я не понимаю ничего, — упрямо сказала Марина.
— Деточка! Игорь — талантливый актер, он может сыграть все, что угодно, даже чайник — не хуже Ярмольника! Но мне тут не нужно игры, нужна реалистичная сцена, настоящие страсти, понимаешь? Сценарий хреновый, но хоть что-то мы должны сделать по-настоящему? Сделаем этот эпизод классно, зритель поверит и во все остальное.
Марина повернулась к главному режиссеру:
— Вадим Андреевич, вы тоже так считаете? Почему вы молчите, я не совсем понимаю, кто снимает фильм?
Селиванов тяжело вздохнул. Он снимал этот глупый фильм, это верно. Да только не особо старался. Татьяна пригласила его на роль главного, но многие вопросы решала сама, он только соглашался. А что оставалось делать? Его представления о современном кино были далеки от понятий рейтинга, кассовости, привлекательности для рекламодателей. Поначалу пытался работать, как считал нужным, но скоро убедился, что в этом жанре чем хуже работаешь, тем лучше для конечного результата — получения прибыли. И успокоился.
Муравьев повернулся на бок, сказал, закрывая глаза:
— Господа начальники, пока вы спорите, я немного посплю, ладно? Мне тут тепло, светло и мухи не кусают.
— Марина, раздевайся до белья — и в постель. Текст помнишь? Камера готова? — решительно спросил Селиванов.
Марина торопливо сняла джинсы, свитер, сбросила туфли, юркнула под одеяло. Сушина пожала плечами, отошла в сторону, всем своим видом демонстрируя непричастность к происходящему.
Это могло означать, что в случае провала сериала во всем будет виноват режиссер, а в случае удачи его все равно больше не пригласят снимать. Но Селиванов не особо печалился по этому поводу. Конечно, увидеть голой красивую девушку хотелось всем, какому же мужику этого не хочется? Но зачем травмировать девчонку из-за никчемной сцены в глупом сериале? Это же не «Последнее танго в Париже»!
Муравьев расхотел спать, повернулся к Марине, крепко обнял ее.
— Камера! — приказал Селиванов.
— Рита, сегодня ты выглядишь просто великолепно… Я не могу спокойно смотреть на эту красоту… — пробормотал Муравьев, целуя грудь Марины.
— О-ох, Антон… — простонала Марина. — Ты мой самый любимый мужчина, правда… Целуй меня, целуй, дорогой…
Сушина презрительно усмехнулась, глядя на них. Селиванов был совершенно спокоен.
— Микрофон выключен. Крупный план, лицо Игоря, глаза, больше восторга, Игорь… — командовал он. — Лицо Марины. Игорь, ты обнимаешь ее, целуешь… Марина, тебе это нравится, очень нравится. Ты отдаешься страсти, обнимаешь его. Микрофон!
Муравьев страстно целовал грудь Марины, не обращая внимания на съемочную группу.
— Антон… я так счастлива… — сквозь зубы пробормотала Марина.
Селиванов досадливо поморщился:
— Стоп! Марина, ты не очень убедительна.
— Но он же не играет, Вадим Андреевич!
— Игорь, будь внимательнее, ты не в постели у себя дома, а на съемках.
— Я понимаю, Вадим Андреевич, но Марина слишком закомплексована, по-моему. Маринка, отчего ты зажатая такая?
— А оттого что ты мне и даром не нужен! — крикнула Марина. — Играй роль и не лезь ко мне, понял?
Очередной дубль начался с того, что Муравьев повторил слова, которые должен был произнести по сценарию, поцеловал обнаженную грудь Марины, а потом навалился на партнершу, пытаясь стащить с нее трусы. Она уперлась ладонями в его грудь, с силой оттолкнула от себя.
— Стоп! — приказал операторам Селиванов.
— Да пошел ты, козел! — яростно сказала Марина своему киношному возлюбленному. — Ты что себе позволяешь, придурок?!
Полная тишина воцарилась в павильоне. Сказать такое самому Игорю Муравьеву не осмеливались даже известные актрисы. А эта пигалица, студентка Щепкинского, сказала! Судьбу должна благодарить, что получила эту роль, на которую претендовали и Ольга Дроздова, и Амалия Гольданская, а она еще и права свои качает! Что-то совсем невероятное.
Муравьев лег на спину, демонстративно показывая, что играть в таких условиях не может. И действительно не мог, слишком возбужден был, и все мысли его витали вокруг красивого тела, которое он только что обнимал и ласкал. Какие груди, какие бедра, елки-палки! Да он бы трахнул ее по-настоящему, и плевать на всех людей, которые толпились вокруг кровати. Не получилось… Тихая злость заполняла его грудь. Строптивая телка! Она что, хочет стать знаменитой и быть чистенькой недотрогой? Такого не бывает.