Глаза Эмили были полны слез.
— Я говорю правду! Почему вы не хотите мне поверить или попытаться проверить мои слова!
— Мы без того потратили на вас слишком много времени. У нашего правосудия нет возможности проверять всякий бред, который несут обвиняемые! — с неудовольствием заметил судья.
Объявили перерыв, после которого должны были зачитать приговор. Большинство присяжных удалилось с кислыми лицами. Было нетрудно догадаться о том, что решат эти люди.
Эмили ждала. Ждала разумом, душой, сердцем, телом, всей кожей. Она превратилась в комок, воплощавший одно сплошное, отчаянное, дикое ожидание. Она не смотрела в зал, ибо это было невыносимо.
Наконец появились присяжные и судья. Оглядев присутствующих, последний торжественно произнес:
— Эмили Марен признана виновной в краже жемчуга у неустановленного лица и попытке ограбления в доме мистера и миссис Клиффорд. Поскольку она въехала в страну с преступными намерениями, передача ее французским властям исключается. Согласно решению суда, мисс Марен приговаривается к пятнадцати годам каторжных работ. — Сделав паузу, он добавил: — Дети данной особы, если они все еще находятся по указанному ею адресу, будут отправлены в приют. — И, очевидно, желая смягчить свои слова, бросил в сторону Эмили: — О них позаботятся!
Это было не просто жестоко, это было бесчеловечно. В отчаянии Эмили обратилась к самым светлым и сильным воспоминаниям в своей жизни, воспоминаниям о зените ее любви. Перед мысленным взором молодой женщины предстали черные очи Атеа, с радостной улыбкой и непередаваемой силой смотревшие ей в глаза, и она воскликнула:
— Будьте вы прокляты! Если бы только здесь был отец моих детей!
Публика оцепенела, а после кто-то воскликнул:
— Тогда бы он зажарил нас на костре и съел!
Эмили вновь ощутила волну непонимания и ненависти, исходившую из зала, от всех этих мелких и жестокосердных людей. Она упала на скамью и закрыла лицо руками. Ее трясло. Пятнадцать лет! Ей было безразлично, что станет с нею, но Маноа и Ивеа!
В ее душе возникло чувство, будто она владела чем-то бесценным, и эту драгоценность вдруг взяли и растоптали, как пустую скорлупу.
С усилием отняв ладони от мокрого лица, Эмили посмотрела в зал. Элизабет не было. Она исчезла, ушла. И тут молодой женщине почудилось, будто ни суда, ни жемчужины, ни матери, ни Атеа, ни даже детей никогда не было в ее жизни, что все это ей только приснилось.
В следующий миг она потеряла сознание.
Очнувшись в камере, Эмили долго не могла понять, как она там оказалась. Она лежала на нарах, и Мери Шеппард смачивала ее лицо водой.
— Пятнадцать лет каторги, — странным, неживым голосом произнесла Эмили. — Я погибла, мои дети погибли. Я никогда их не увижу.
— Подай прошение королеве, — неуверенно посоветовала Мери. — В конце концов, она тоже мать.
— Скостят самое большее пять лет, и что толку? — сказала другая женщина и спросила: — Тебе известно, где ты будешь отбывать наказание? Если в плавучей тюрьме на Темзе, там заключенные не живут дольше пяти лет. А маленькие дети умирают почти сразу. Так что пусть их забирают в приют!
— Детям всегда лучше с матерью, — возразила Мери.
Женщины заспорили, тогда как Эмили лежала оцепеневшая и недвижимая. Она думала о том мире, в котором любила и страдала и который отвернулся от нее. На смену живому страданию пришел животный ужас, на смену любви — крушение всех надежд.
На следующий день к ней снова пришли, но Эмили не хотела выходить. Близких людей у нее не осталось, а других она не знала и не хотела знать.
Однако услышав, что некая мисс Хамфри пришла по поводу ее детей, она встрепенулась, поднялась с нар и оправила мятое платье. За недолгое время надежда загоралась и гасла в ней столько раз, что она не знала, что и думать.
Мисс Хамфри оказалась худощавой дамой средних лет с усталым, умным лицом, в котором было гораздо больше понимания и сочувствия, чем в лице Элизабет Хорвуд.
Поздоровавшись, она произнесла без обиняков:
— Мисс Марен, я пришла сказать, что ваши дети в безопасности: сестры нашего приюта забрали их у женщины, чей адрес вы назвали на суде. Однако поскольку вам предстоит долгая ссылка, мне надо поговорить с вами о некоторых вещах.
Тяжело опустившись на предложенный стул, Эмили сложила руки на коленях.