Миён так громко смеялась, зажмурив глаза, что не заметила, как Уён подошел и к ней, начав потираться о ее живот задницей и шептать, что сегодня ночью готов на что угодно. И ведь даже не врал! И пока происходило всё это развратное действо под сомнительные японские песни с пошлым подтекстом, Чанми снимала, подбадривая и крича что-то вроде:
— Бери их в оборот, Уён-а! Так, поактивнее! Не стесняемся!
Он и взял, выведя Юнхо в центр в гостиной и начав вместе с ним исполнять вполне синхронную цыганочку, забавно подергивая плечами, а потом и вовсе затверкав на славу, глядя друг на друга и играя бровями. Сан чуть не начал ревновать, но и ему внимания хватило, когда Уён схватил его за шею и увлек в блеклое подобие ламбады. Как же Миён любила их всех, такими дружными и веселыми. Все самые родные люди сегодня снова были рядом, и это лучший подарок на день рождения.
За всеми этими плясками, разговорами и выпивкой время пробежало неумолимо быстро, и вскоре Юнхо уже поселился в туалете, очевидно перебрав, а Ёсан и Чанми бегали вокруг него, то подавая бумажные полотенца, то воду, то еще что. Сан, как и всегда, стал красным и плохо соображал, начав распевать на свой лад лиричные сопливые песни, и только Миён с Уёном, выпившие меньше всех, были единственными адекватными.
— Идем наверх? Думаю, они без нас справятся, — шепнул Уён, поцеловав Миён за ухом, и подхватил на руки, затем осторожно ступая по лестнице.
Стоило только двери закрыться, а замку — щелкнуть, как Миён увлекла его в жадный поцелуй, медленно, надавливая, проведя по плечам и тут же начав избавлять от одежды. Коснулась татуировки на ребрах, погладила за ухом, потом скользнув ладонью по выпирающей ключице и груди. Уён притянул Миён к себе за талию и, словно вампир, впился в шею, довольно урча. Так не хотелось разговаривать, потому что все эти месяцы разговоры были тем единственным, что они могли себе позволить. Теперь должно говорить тело и томные вздохи.
Уронив Миён на кровать, Уён навис над ней сверху, уже полуголый, почувствовал, как ногти впиваются в его спину у шеи, там, где татуировка, рвано вздохнул, ощутив небывалое возбуждение, и поспешил поскорее избавить их обоих от одежды. Они так соскучились по телам и голосу друг друга, так хотели, что не замечали ни того, что Чанми кричит что-то внизу, ни на разбушевавшийся ветер за окном, ни того, что они оказались в спальне Сана, а только бешено и грязно целовались, сплетая языки, и позволяли себе самые откровенные прикосновения.
Опомнившись, Уён прошипел, поняв, что забыл купленные презервативы в своей сумке, и заглянул в ящик Сана, наверняка зная, что там уж всё забито тем, чем надо, особенно в свете того, как часто стала приезжать сюда Чанми, успевшая познакомиться и с Ханыль, и с господином и госпожой Чхве.
— Уёни, быстрее, пожалуйста! — захныкала Миён, сомкнув колени и посмотрев на него во все глаза.
— Уже сейчас, всего минуту! — Уён заторопился, стараясь скорее управиться с презервативом.
Не прошло и нескольких минут, как Миён уже почувствовала такое долгожданное тепло между разведенных в стороны ног, закинуты на пояс Уёна, который, похоже, стал еще крепче в свете тренировок. Голова откинулась на подушку, дыхание напрочь сбилось, из груди один за другим начали вырываться стоны, становящиеся всё громче. Одной рукой смяв простынь между пальцами, а второй зарывшись в волосы Уёна, Миён выгнулась дугой. Эти ощущения не были забыты, но когда они происходили наяву, было просто невозможно сдерживаться и не поддаваться ласкам со всей возможной самоотдачей.
Наперебой выстанывая имена друг друга, они услышали, как под ними заскрипела кровать. Миён заставила Уёна опереться спиной на изголовье и села на бедра, удобно на них устроившись и начав бешено скакать, так, что матрас едва выдерживал. За первым раундом полетел второй, затем передышка, и пронесся третий. Усталые и потные, под утро они выжимали из себя последние силы, не зная, как друг от друга оторваться и умоляя рассвет прийти как можно позже. И всё же холодное солнце неумолимо вставало, пробираясь лучами сквозь теневые шторы. Будильник — как приговор. Уён знал, что ему уже пора, иначе он не улетит.
— Думаю, десять минут еще можно полежать, — прошептал он, ложась на кровать и обнимая Миён со всей возможной нежностью, начав осыпать короткими невесомыми поцелуями ее лицо.
— Как опять отпускать тебя?.. — спросила она, сплетая их ладони и потираясь носом о потную красную грудь. — Я была так рада, что ты приехал, а теперь не знаю, что лучше: дальше привыкать к тоске или видеть тебя.