С одной стороны, ей стало обидно, что Хонджун забыл о ней, а с другой — даже легче, потому что не хотелось ни разговаривать, ни тем более — уклоняться от настойчивых поглаживаний по талии и поцелуев в щеку. И всё же какая-то мерзкая червоточинка забила в грудь, Миён почувствовала себя преданной, словно ее променяли на ее же подругу, а сама подруга тоже забыла о ее существовании. Пусть так. Коньяк совсем не понравился, а вот виски, смешанный с колой, — очень даже, и потому, сев на стул у бара, она попросила налить ей именно виски. Хотела уйти в отрыв, как все эти люди, и пусть, если кто-то захочет пообщаться, подходит к ней сам. Басы долбили в пол, под ногами словно образовалось землетрясение, и Миён поддавалась ему, бросившись в танец с произвольными движениями, а также пожалела, что не взяла купальник, уж очень сильно ей захотелось прыгнуть в обволакивающую тело воду и поплавать. Под градусом стало и веселее, и легче, и проще, смех рвался наружу, голова кружилась, в желудке ныло, и кое-как добредя до стола с закусками, Миён поняла, что на нем ничего не осталось, и направилась в дом.
Там тоже было довольно много народу, несколько парней курили что-то отвратительно пахнущее, шевелились, как безумные, а у Миён закралось подозрение, что это не просто сигареты, а что-то иное. Со второго этажа слышались чьи-то стоны и громкие вскрики, но чего еще ожидать от подобных вечеринок? То, что кто-то, напившись, решится заняться сексом, не вызывало удивление, хоть и Миён было неловко от одних только звуков. В ее представлении ночи влюбленные пары должны проводить наедине, скрывшись от посторонних глаз, там, где никто не увидит и не услышит, не войдет случайно, где будут только двое — он и она. Возможно, там, наверху, сейчас была даже и вовсе не влюбленная пара, а парень и девушка, которые сошлись на одну ночь и точно так же разойдутся, когда вечеринка закончится.
Когда Миён предложили еще немного выпить и покурить, она отказалась, ощутив давящую боль в висках и затылке, и кое-как добралась до пустой темной гостиной, а выключатель так и не нашла, поэтому просто упала на диван и сложила руки на лицо. Вот бы сейчас здесь появился Сан, спросил, как она, предложил свою помощь, сбегал за таблетками или чем-то съестным, потому что есть хотелось неимоверно, а потом сел рядышком и начал гладить волосы. Мечты, мечты… Но он наверняка сейчас с Наын или кем-то еще, отдыхает, веселится, купается и ни о чем таком не думает. Застонав от боли в голове, Миён перевернулась на бок, лицом к спинке дивана, и услышала скрип двери, затаив дыхание. Неужели высшие силы услышали молитву и Сан оказался здесь случайно?.. Но как только человек, закрывшись изнутри, заговорил, стало понятно, что это вовсе не он.
— Нет, никаких денег на соджу! — голос Уёна был жестким, не терпящим возражений, и Миён, никак не выдавая своего присутствия, прислушалась. — У меня их нет, всё ушло на врача. Да я тебе!.. Ну пожалуйста! — он замолчал, облокотившись на декоративный камин, и устало потер лицо ладонью. — Да, я тоже могу ходить на вечеринки, но послушай, я же здесь не… Я не указываю и не сравниваю! Пожалуйста, успокойся, протрезвей, а потом поговорим. У меня нет никакой девушки! — Уён почти перешел на крик. — Я трачусь только на вас и себя! Да никаких шалав… — его, очевидно, снова прервали на полуслове. — Так не звони мне в таком состоянии, если считаешь меня никчемным выродком! — он явно сбросил звонок и швырнул телефон на пол, зажав ладонями рот, чтобы никто не услышал его отчаянное рычание и крик.
Уён включил свет и, опустив глаза в пол, направился к дивану, а потом вскрикнул от неожиданности, увидев перешедшую из лежачего в сидячее положение Миён. Она зажмурилась, закрыв лицо от лучей лампочек, и слегка пошатнулась, изо всех сил стараясь удержать равновесие и осмыслить только что услышанное. Никчемный выродок, деньги, шалавы… Какой-то бессвязный набор слов.