— Уён?.. — спросила Миён, таки сев на стул, едва не промазав мимо него. — Это правда ты?
— Я, — коротко ответил он, а бокал с тряпкой так и остались недвижимыми в его руках.
Больше они не нашли что сказать. Просто зависли где-то вне времени и пространства. Миён не могла сосредоточить свой взгляд на лице Уёна: он то и дело опускался вниз, на глубокий треугольный вырез и руки, а потом вдруг словно молния в голову ударила. Вот где он пропадает ночами. Не в компьютерном клубе, не в обнимку с мышкой и клавиатурой, а здесь. Обслуживает клиентов, разливая им дорогущий алкоголь по бокалам, фужерам и рюмкам, мешает коктейли и, видимо, приходит на учебу сразу после работы, поэтому и вечно сонный и уставший. Надо что-то сказать, что-то сделать, но Миён не могла пошевелить и пальцем.
— Ты что-то хотела заказать? — спросил Уён, решив отвлечь их обоих.
— Нет, я просто увидела тебя и… Я не знала, клянусь, не знала! — воскликнула она, вся потерянная.
— Никто, кроме Сана, не знал. Но зато теперь у тебя есть возможность мне отомстить. Я работаю здесь шесть дней в неделю, с семи до семи, и если хочешь, ты можешь всем об этом рассказать. Честно, я не обижусь, если тебя это волнует, — Уён поставил протертый бокал, быстро налил в него пива из деревянной бочки, стилизованной под средневековую, и повернулся обратно. — Так будешь что-то заказывать?
— Шесть дней в неделю?.. — переспросила Миён, понимая, насколько глупо она сейчас выглядит. И открывает рот, как рыба. — Ты когда учиться успеваешь, еще и за всех задания делать?! Почему ты никому об этом не рассказываешь? Это же наоборот заслуживает уважения! Знает только Сан, да? Уён, я всё это время говорила о тебе непонятно что, а ты…
— Никто не знает, потому что я ненавижу, когда меня жалеют, — резко ответил Уён. — Вот как ты сейчас. Не надо, я терпеть это не могу. Да, я работаю, потому что мне нужны деньги, потому что я сам себя обеспечиваю, потому что мне нужно платить за квартиру, еду, проезд и всякие прочие вещи. Ты говорила, что мне всё дается легко, — эти слова он бросил, как укор, и Миён показалось, будто сейчас он высказывает всё накопившееся. Всё, о чем молчал. — Теперь ты знаешь, что это не так. Не всем дано родиться в семье с адекватными родителями и с золотой ложкой во рту, но не надо меня жалеть. У меня появляется чувство, будто на меня смотрят сверху вниз, как на побитую собаку.
Миён хотела возразить, прокричать, что сохранит этот секрет, что не жалеет, а напротив — уважает его, но им тотчас помешали, тот самый парень, явившийся с пачкой купюр побольше и явно не совсем вменяемый. Из его кармана торчала какая-то склянка. Уён никогда не выглядел таким злым, как сейчас. Его глаза буквально наливались кровью, а руки дрожали от ярости.
— Ну чего ты ломаешься, как та телка? — спросил парень, смеясь неизвестно из-за чего. — Вот, тут побольше. Достаточно? Что она заказала? Просто подкинь это, о многом же не прошу, — он осторожно положил на стойку маленький пакетик с порошком поверх пачки купюр, но Уён тут же отодвинул их от себя. — Она мне третью неделю не дает, ну пойми ты меня по-братски…
— Я сейчас лично вышвырну тебя отсюда, придурок, — прошипел Уён так, что даже Миён стало страшно. — Забирай это с собой и проваливай.
— Ты хоть знаешь, кто я? — спросил парень, и только сейчас Миён заметила на его руке дорогущие золотые часы и сережки в ушах. Богато. И это не говоря еще о торчащей из-под кофты бирки с названием бренда. — Делаю предложение в последний раз, поганый нищеброд. Потом не плачь.
— Вон! — Уён указал на выход вытянутой рукой, и когда парень, коротко рассмеявшись, махнул кулаком, надеясь попасть в скулу, уцепился за его запястье и, пригвоздив руку к стойке, схватил за волосы, больно ударив головой о купюры и тот самый пакетик с порошком. — Вали отсюда, скотина, — сквозь зубы проговорил Уён, крепко сжимая парня, несмотря на угрозы, а потом отпуская с неохотой.