— Ага, спасибо. Но чтобы тебе знать, я плотно взялась за учебу. А так да, раньше она давалась мне с натяжкой…
— Смотря еще какая натяжка… — задумчиво проговорил Чонхо и ощутил, как ему в голову врезается учебник. Миён вдруг вспомнила свои недавние фантазии, преследовавшие ее теперь чуть ли не ежечасно, и снова зарделась. А вот Уёну стало даже смешно. — Я просто пошутил… Ну да, будь тут в партнершах Хан Наын, Хигём или кто еще, это другое дело, а так…
— У меня к вам вопрос, мальчики. Раз все вокруг, у кого ни спроси, считают этих троих красивыми, привлекательными, сексуальными и далее, то почему все так отзываются о них? Я не могу понять вашу мужскую логику, — Миён скрестила руки на груди. — Все по ним сохнут, приглашают на свидания, дарят цветы, подарки, лайкают фотографии, а потом — вот это? Между прочим, Хан Наын я видела на коленях у вас обоих, а особенно часто — у тебя, — она укоризненно ткнула пальцем в Уёна. — Лицемерие, получается.
— А, ну… — Чонхо почесал затылок, немного подумав. — Мы их не уважаем. Они красивые, привлекательные и всё, что ты перечислила, но на мой взгляд, у них много поклонников из-за того, что они доступные. Вот каждый и пытается к ним подкатить.
— То есть Хонджуна, например, вы не считаете доступным, а их — считаете? И почему же вы тогда его уважаете, а девушек — нет? Почему у него за спиной никто ничего плохого не говорит, а у них — да? Двойные стандарты!
— Я? Уважаю Хонджуна? — переспросил Уён, указав на себя пальцем. — Я ему относительно недавно морду набил. Да и не в том дело, что Наын, Кюрн и Хигём много с кем спят, а в том, что они при этом изменяют своим временным парням и делают всё ради собственной выгоды. Хорошему человеку и помочь не жалко, хотя я всяким людям помогаю, а они сами лицемерки и смотрят на всех свысока. Подходят ко мне, только когда им выгодно, а так я в их глазах нищеброд, который не может покатать их на тачке, Чонхо толстый, Юнхо дылда и ведет себя как подросток, Минги мямля, у Хонджуна улыбка некрасивая, у Дэквона собачий прикус, и только Сан — красавчик всея университета, вот к нему и повышенное внимание с их стороны. Мы их за это не уважаем: за то, что они о нас говорят такие вещи, а сами потом улыбаются, когда нужна помощь.
— И добавить нечего, — кивнул головой Чонхо. — А мы иногда пользуемся ситуацией. Парни вообще, в смысле, конкретно я и Уёни — нет, конечно.
— Поверю на слово, — на выдохе проговорила Миён, ощутив облегчение от того, что ее друзья не клюют на эту удочку. А она еще хотела подружиться с Наын! Нет уж, если быть такой, как она, значит быть популярной, тогда и даром не надо. — Ладно, идемте, а то сейчас у аудитории все столпятся, зайти потом будет невозможно.
Миён была разочарована. В прошлый раз она еще считала, что то, что их прервали — это хорошо, однако в этот раз всё было иначе. Ей хотелось этого поцелуя. Она потянулась за ним, желая ощутить губы Уёна на своих губах хотя бы на секунду, но… Да что ж за наваждение такое? Почему оно опять не дает покоя? Это ведь даже не любовь, это плотское влечение, которое контролировать раз за разом становится всё труднее и труднее. Да и не хотелось уже. Вот только… Вот только Миён знала, что совсем не умеет целоваться. Она видела, как это делают на экранах, как это происходит в книгах, как описывают в статьях, но у самой был лишь один невинный поцелуй в средней школе. А потом захотелось чистой и ничем не замутненной любви, вспыхнувшей, словно пожар, и до того, как увидела Сана, она не знала, с кем хотела бы разделить свои чувства.
Миён была влюблена в самую идею любви. А сейчас повзрослела и поняла, что это нечто больше, чем просто искорки в глазах, и не понимала, что и к кому чувствует.
В любом случае, стоило отложить размышления обо всем случившемся хотя бы до дома и до дневника, а сейчас — сосредоточиться на учебе. Пара по философии пролетела быстро, а вот следующая… Пак Сонхва уже сидел в аудитории, внимательно разглядывая лист посещаемости, и исподлобья поглядывал на тех, кто уже успел войти. И разумеется, некоторые из тех, кто сегодня должен выступать, но не был готов, не явились, однако это было ожидаемо. Уён возился с флэшкой, проверял все слайды в презентации, которую оформила Миён, а она сама снова уткнулась в листок, временами рявкая на тех, кто слишком сильно шумел. Когда прозвенел звонок, она застыла у кафедры и сжала пальцами складки блузки, готовая провалиться сквозь землю. Пак Сонхва закинул ногу на ногу, повернулся к доске, на которой высветилось изображение с проектора, и подпер кулаком голову, принявшись внимательно слушать.
Первой должна была рассказывать Миён. Она специально взяла на себя большую половину объяснений их функциональной схемы, особенно ту часть, в которой нужно показывать почти всё на самом устройстве, лежащем сейчас на кафедре. Уён ободряюще кивнул и незаметно показал большой палец, а потом заученные наизусть слова потекли сами собой. Рассказывая, Миён не забывала обращаться к схеме на доске и возвращаться к самому следящему устройству. А еще старалась не смотреть на Пак Сонхва, иногда кивающего или прищурившегося. Настала очередь Уёна рассказывать дальше и продолжать сборку деталей так, чтобы было видно всем, хоть большинству и было всё равно. Кто-то занят тем, что копается в телефоне, кто-то повторяет собственный доклад, а кто-то пусто смотрит на доску, думая о своем. Но это не главное.