Мгновенно охладев к миссис Норрис, он подступил к Снейпу. Тот поднялся с кресла.
— Леди Малфой не отдавала на этот счет никаких распоряжений, — сказал Снейп.
— Прямо уж никаких! — воскликнула миссис Норрис, с удивительной для ее стати легкостью подскочив к Снейпу — да так, что тот оказался прижатым к стене. — Что эти Малфои о себе думают? Аристокра-а-аты, тоже мне! Корми их, пои — и всё задарма? Два года этот бездельник питался в моем заведении на дармовщинку! Всё, кончилось мое ангельское терпение! — должно быть, миссис Норрис искренне полагала, что кормит юного Малфоя за свой счет; к тому же, прежде чем оказаться в Хогвартсе, она служила экономкой в работном доме, и сейчас напирала на Снейпа точь-в-точь, как напирала на своих несчастных бедняков.
— Прошу прощения, но я согласился выполнить поручение леди Малфой только из снисхождения к ее положению и не несу никакой ответственности за ее финансовые обязательства! — выдохнул Снейп, оскорбленный до глубины души тоном миссис Норрис, издевательскими смешками Филча и вообще всей этой безобразной сценой.
— Да у тебя, кошечка моя, хватка что надо! — захихикал Филч за спиной у миссис Норрис. — Напрасно ты, Северус, отпираешься: если уж миссис Норрис взялась за дело, то и сам дьявол от нее не отвертится!
Миссис Норрис, польщенная столь изысканным комплиментом, от души расхохоталась, продемонстрировав Снейпу желтые (а кое-где уже и почерневшие) зубы. Снейп едва не задохнулся от мощной вони, пахнувшей у нее изо рта. Достав портмоне, он торопливо вытащил несколько банкнот, сунул их Филчу в протянутую руку и, воспользовавшись тем, что миссис Норрис кинулась отбирать деньги у Филча, счел за благо немедленно ретироваться.
========== Глава третья, которая знакомит читателя с гостеприимным заведением мадам Розмерты и некоторыми ее подопечными. Северус Снейп обретает долгожданный душевный покой и вновь теряет его ==========
Когда Северус Снейп вышел из Хогвартса, на улицах уже зажгли газовые фонари. Смеркалось; с темнеющего облачного неба мелко сеял дождь. Снейп с сожалением вспомнил, что, спеша отделаться от леди Нарциссы, забыл в конторе свой зонт — теперь из-за дождя его старенький поношенный сюртук непременно испортится. Снейп поднял воротник и быстрыми шагами двинулся по улице, направляясь к пансиону миссис Макгонагалл, где останавливался, когда приезжал в Лондон. Холодный ветер продувал насквозь, остужая пылающее лицо Снейпа и взметывая полы его сюртука. Снейпа окружал влажный, липкий туман, такой густой, что редкие прохожие, выныривая из него, почти сразу же растворялись бесследно, точно видения. Туман был желтым, черным и оранжевым одновременно; Снейп, непривычный к лондонскому смогу, едва мог дышать.
Он намеревался дойти до пансиона пешком: всегда бережливый, сегодня мистер Снейп и так намного превысил свои расходы, и ему не хотелось тратить деньги, как он считал, попусту. Но не успел Снейп преодолеть и половины пути, как дождь пошел чаще, а сам он порядком продрог, промок и уже хлюпал носом. Завидев в тумане расплывчатые очертания кэба, Снейп ускорил шаг и вскоре поравнялся с экипажем. Кэбби, сидевший на облучке, такой же понурый и промокший, как и всё вокруг, коснулся шляпы и сипло спросил, куда везти джентльмена. Снейп на мгновение задумался.
— На Диагон-аллею, к заведению мадам Розмерты, — сказал он.
Извозчик подмигнул и присвистнул.
— Сделаем, сэр!
Снейп забрался в кэб, и экипаж тронулся, медленно погружаясь в густой туман.
Снейп и сам не знал, почему вдруг передумал ехать в пансион, как намеревался. Он уже успел пожалеть о своем необдуманном поступке, когда кэбби, услышав адрес, подмигнул ему — Снейпа покоробило, что этот плебей (как Снейп охарактеризовал извозчика) принял его за сладострастника, решившего вечерком поразвлечься. В воображении мгновенно возникла картина: когда экипаж остановится на Диагон-аллее, кэбби, принимая плату, осклабится или, чего доброго, еще и отпустит какую-нибудь скабрезную шутку. При этой мысли Снейпа передернуло.
За то время, пока кэб, трясясь, кружил по улицам Вест-Энда, Снейп немного согрелся, но вместе с теплом вернулась и мигрень, частенько мучившая беднягу стряпчего. Возникнув еще во время визита Нарциссы Малфой, теперь она била в висок, заставляя Снейпа морщиться от боли. Он протер тыльной стороной руки запотевшее стекло, надеясь отвлечься разглядыванием бесчисленных и в большинстве своем незнакомых ему улиц, но головная боль не унималась, а лондонские улицы, залитые дождем и подернутые туманом, показались ему унылыми, блеклыми и неимоверно грязными. Сегодняшнее неприятное происшествие в кабинете Филча снова и снова всплывало в памяти Снейпа. Привыкший к размеренному, неспешному течению жизни в Уилтшире, где каждый день был наполнен пусть и однообразными, но отнюдь не изнуряющими и даже приятными в своей монотонности трудами, Снейп был выбит из колеи. Он не мог простить этим бессовестным людям денег, с которыми ему пришлось расстаться совершенно напрасно, а еще больше — того унижения, что он испытал. Снейп чувствовал себя так, словно это его выпороли на глазах у всего Хогвартса. Ко всему прочему, ему предстояло еще сообщить леди Нарциссе неприглядные факты о ее непутевом сыне, и Снейп, подбирая в уме подходящие слова, уже предвидел ее реакцию и заранее начинал нервничать.
Между тем респектабельные дома Вест-Энда за окном экипажа сменились домами попроще: кэб въезжал в Ист-Энд. Шум, слышный еще издали, нарастал, и в нем уже можно было различить отдельные звуки: визгливую женскую брань, завывание нищих, просящих милостыню, хрип шарманки, пьяный ор, несущийся из дверей пабов, плач младенца, голоса гулящих девок, зазывающих клиентов, крики уличных торговцев: «Рыба и хлеб всего за пенни!» — «Ананасы! Ананасы! Полпенни ломтик!» — «Рисовое молоко! Кому рисовое молоко!» — «Новые песни, три ярда песен всего за пенни!..» От разноголосого гама, грохота колес по мостовой и фальшивой музыки голова у Снейпа разболелась еще сильнее. Он проезжал мимо кособоких домишек бедноты, подступающих друг к другу так тесно, что казалось, они пытаются свалить друг друга в мутные от грязи и нечистот воды Темзы; мимо пятиэтажных, загаженных до невозможности и набитых битком доходных домов; мимо пабов, у дверей которых жались, прячась от дождя, гулящие девки, давно утратившие какую-либо привлекательность; мимо глухих заборов, из-за которых доносилось мычание скота или злобный собачий лай. Запах селедки, пропитавший сами эти стены, проникал даже внутрь кэба. Снейп прижал к лицу платок, но вонь все равно каким-то образом забиралась в ноздри. То ли от этой вони, то ли от усталости Снейпа подташнивало, и он вздохнул с облегчением, когда кэб наконец остановился.
Стараясь не смотреть кэбби в лицо, чтобы не встретиться с его понимающе-снисходительным взглядом, Снейп торопливо расплатился, еще раз возмутившись про себя лондонскими ценами — как ему казалось, взвинченными до небес. Не глядя по сторонам, Снейп зашагал к освещенному двумя газовыми фонарями дому, украшенному с той известной долей вульгарности, что приличествовала «увеселительному заведению для респектабельных джентльменов». Снейп шел быстро, опасаясь, что на Диагон-аллее, запруженной проститутками, к нему пристанет одна из наглых размалеванных девиц, работающих на улице, — Снейп всегда ими брезговал и даже (хотя и не признавался себе в этом) немного их побаивался.
Шарахнувшись от уличного торговца, предлагавшего «угостить свою милку улитками», Снейп подошел, наконец, к заведению мадам Розмерты. Молоденькая девчушка с рыжими кудряшками, стоявшая в дверях с игривым и в то же время глуповато-заносчивым видом, широко улыбнулась Снейпу. Он хотел обойти ее, но прыткая девица обвила его руку своей пухлой рукой, прижалась к Снейпу всем телом и, пропустив мимо ушей его вялые протесты, потащила в общий зал.
— Добро пожаловать в «Цветник мадам Розмерты», сэр! — выдала она заученную фразу, повиснув у Снейпа на руке. — Мы всегда рады щедрым джентльменам. Вы ведь щедрый джентльмен, сэр? — девчушка попыталась чмокнуть Снейпа в шею (выше она не дотягивалась), но Снейп, несмотря на то, что растерялся от такого напора, успел вовремя отшатнуться.