— Почему вы не позвонили мне домой? — раздраженно спросила Тереза.
— Я позвонила, но вас уже не было дома, — ответила Марша.
— Кто присутствует на совещании? — пролаяла Тереза.
— Звонила секретарь мистера Хита, — ответила Марша. — Она не сказала, кто приглашен, передала только, что требуется ваше присутствие.
— Она не намекнула на тему совещания? — спросила Тереза.
— Нет, — кратко ответила Марша.
— Когда началось совещание?
— Звонок секретаря был в девять.
Тереза бросилась к телефону и набрала номер Колин Андерсон, художественного директора, которой мисс Хаген доверяла больше других. Андерсон занималась сейчас Национальным советом здравоохранения.
— Ты знаешь что-нибудь о совещании? — без долгих предисловий спросила Тереза.
Колин не знала, ей было только известно, что совещание уже началось.
— Вот черт! — вырвалось у Терезы, когда она швырнула трубку на рычаг.
— Что-то не так? — участливо спросила Марша.
— Если там сидит этот Роберт Баркер, то все действительно будет не так, — ответила Тереза. — Этот хрен никогда не упустит случая лягнуть меня побольнее.
Тереза снова набрала номер Колин.
— Каков статус совета здравоохранения? Есть у нас что-нибудь компрометирующее на них? Что-нибудь, что я могла бы предъявить прямо сейчас?
— Боюсь, что нет, — ответила Колин. — Мы целый день ломали голову, но не нашли ничего стоящего. Я же понимаю, что тебе нужно. А теперь прости, я бегу домой.
— У меня есть поганое подозрение, что этот проклятый совет — мое самое уязвимое место, — произнесла Тереза.
— Да мы уж давно места себе не находим, ночей не спим, — постаралась успокоить подругу Колин. — Уверяю тебя.
Тереза, не попрощавшись, повесила трубку. Схватив сумочку, она побежала в туалет и ринулась к зеркалу. Привела в порядок растрепанные кудри, подмазала помадой губы и слегка подрумянилась.
Отступив на шаг, она придирчиво оглядела свое отражение. Хорошо, что догадалась надеть сегодня лучший костюм. Темно-синий габардин облегал ее фигуру, как вторая кожа.
Довольная своей наружностью, Тереза устремилась к дверям «хижины». Глубоко, словно перед прыжком в воду, вздохнув, она повернула ручку и вошла в зал.
— А, мисс Хаген, — проговорил Брайан Уилсон, выразительно посмотрев на часы. Он сидел во главе большого, грубо оструганного стола, занимавшего центр помещения. — Вижу, что теперь вы приходите на работу в банкирское время.
Брайан был коротышка с редеющими волосами. Намечавшуюся лысину он тщетно маскировал, зачесывая наверх волосы с боков. Как всегда, Уилсон был в белой рубашке и незатянутом галстуке — одежда делала его похожим на измотанного делами газетного издателя. Сходство " с журналистом довершали закатанные до локтей рукава и заткнутый за ухо желтый диксоновский карандаш.
Несмотря на едкое замечание, Тереза любила и уважала Брайана. Он являлся способным администратором. Стиль его работы был жестким и требовательным, но Уилсон и себе не давал никаких поблажек.
— Вчера я задержалась в кабинете до часу ночи, — начала оправдываться Тереза, — но сегодня я обязательно пришла бы вовремя на такое важное совещание, если бы кто-нибудь заранее оповестил меня.
— Да, это было очень важное совещание, — подтвердил Тэйлор. Он стоял у окна, что подчеркивало его свободный неформальный стиль руководства. Хит предпочитал руководить, как олимпийский небожитель, стоя над мелочными интересами группок, не вмешиваясь в подобные глупости. Решения должны были принимать простые смертные.
Тэйлор и Брайан были полными противоположностями. Один мал ростом, другой высок. Брайан светился лысиной, а Тэйлор щеголял пышной седой шевелюрой. Если Брайан постоянно вел борьбу с кем-то, огрызаясь иногда, как прижатый к стенке драчун, то Тэйлор gо большей части являл собой образчик философского спокойствия, упакованного в безукоризненно сшитый костюм. Но при этом никто не мог отрицать, что у Тэйлора Хита развито до чрезвычайности видение стратегических целей, которые он умел безошибочно формулировать, несмотря на тактические неудачи и мелкие промахи.
Тереза села за стол прямо напротив своего ненавистника — Роберта Баркера. Это был высокий худой человек с продолговатым лицом и тонкими губами. Он, видимо, твердо решил следовать примеру Тэйлора в своей одежде, щеголяя в шелковых костюмах и выбирая галстуки самых пестрых расцветок. С помощью данного предмета мужского туалета Баркер выделялся среди прочих сотрудников. Тереза не могла припомнить, чтобы ей удалось увидеть Баркера дважды в одном и том же галстуке.
Рядом с ним сидела Элен Робинсон, чье присутствие заставило чаще биться и без того сбившееся с ритма сердце Терезы. Элен работала с Робертом и курировала вопросы, связанные с делами Национального совета здравоохранения. Эта двадцатипятилетняя женщина отличалась бьющей в глаза красотой — ниспадающие на плечи длинные каштановые волосы, темно-коричневый, даже в марте, загар и крупные, чувственные черты лица. Элен являла собой потрясающее противоречие между умом и красотой.
Кроме Роберта и Элен, за столом также сидели Фил Аткинс — руководитель финансового отдела и Карлин Десальво — руководитель планово-экономического отдела. Фил был безукоризненно честным человеком, он ходил круглый год в неизменной тройке и очках в проволочной оправе. Карлин же отличалась пышными формами, которые она постоянно облекала в ослепительно белые одежды. Последних двух сотрудников Тереза не ожидала увидеть на совещании.
— У нас большие проблемы со счетами Национального совета по здравоохранению, — объявил Брайан. — Вот почему мы решили провести данное совещание.
У Терезы пересохло во рту. Она взглянула на Роберта и успела заметить мимолетную, но весьма зловещую улыбку. Тереза от души пожалела, что не пришла на совещание к началу и не слышала, что было сказано здесь до ее появления.
Ей было в принципе хорошо известно о трудностях с Национальным советом. Месяц назад он претерпел реорганизацию, а это означало, что необходимо было начать новую рекламную кампанию для сохранения капиталов. Все прекрасно понимали, что компания «Уиллоу и Хит» просто обязана помочь их сохранить. Компания зарабатывала ежегодно около сорока миллионов, и доходы продолжали расти. Реклама в здравоохранении набирала силу, и фирма надеялась, что она займет место запрещенной недавно рекламы сигарет.
Брайан взглянул на Роберта.
— Может быть, вы введете Терезу в курс последних событий?
— Я попрошу сделать это мою незаменимую помощницу Элен. — Роберт одарил Терезу снисходительной улыбкой.
Элен подалась вперед и заговорила:
— Как вам, должно быть, известно, Национальный совет здравоохранения выразил большое недоверие к своей рекламной кампании. К сожалению, их недовольство продолжает нарастать. Только вчера пришли их показатели за прошедший период. Результаты удручают. Они все больше уступают свое место в нью-йоркском регионе компании «Америкэр». После строительства нового госпиталя это стало тяжелым ударом по совету.
— И они обвиняют в этом нашу рекламу? — вспылила Тереза. — Но это же абсурд. Они закупили только двадцать пять процентов времени наших минутных роликов. Их претензии неадекватны, так не поступают.
— Это ваше мнение, — спокойно возразила Элен, — но не мнение Национального совета.
— Я знаю, что вы увлечены своей кампанией «Здравоохранение для современности», и это в самом деле удачная программа, — вставил свое слово Роберт, — но фактом остается то, что с началом рекламной кампании Национальный совет вытесняется с рынка.
Последние цифры говорят об устойчивой тенденции в этом направлении.
— В «Клио» высоко оценены наши ролики, — возразила Тереза. — Это прекрасный результат. Я горжусь, что моя команда сумела его достичь.
— И вам есть чем гордиться, — заметил Брайан. — Но Роберт прекрасно чувствует, что клиенту наплевать на «Клио». И помните главное правило: если что-то не продается, значит, это что-то не имеет ничего общего с творчеством.