— Я это вам говорю, фельдшер Гавриленок! Подвергнуть немедленной дезинфекции весь этот дом. — И она указывала на открытые двери домика, который только что оставил Темиркан.
— Может быть, мне назначить эту даму замещать меня в качестве начальника штаба? — спросил Темиркан, когда машина тронулась.
— Да, уж это, знаете, такая девица, у-у-у, огонь! Я сам, батенька, признаться, ее побаиваюсь, — не поворачиваясь к Темиркану, который вместе с Седжером сидел позади, ответил главврач.
Главврач занял место рядом с шофером, тоже облаченным в белый халат и в маску, — он, видимо, был напуган и подавлен всей ситуацией…
Встречные казаки и офицеры придерживали встающих на дыбы лошадей, женщины, старики и дети из армянских деревень со страхом и любопытством смотрели на автомобиль, который, оставляя облако пыли, быстро мчал куда-то эти четыре зловеще-белые фигуры.
На противоэпидемическом пункте автомобиль встретили такие же фигуры в белых халатах и в белых масках. Домик для карантина был уже приготовлен. Через четверть часа привезли на грузовике под водительством сухощавой, с хриплым голосом девушки — вполне под стать своему начальнику — всех остальных, подлежащих карантину. Офицеры расположились в двух новеньких домиках, нижние чины — в палатке.
Темиркан и мистер Седжер заняли комнату поменьше. Из их окна было видно странное строение под куполом, которое казалось им зловещим, — они знали, что носилки, на которых лежал подозрительный по чуме, доставлены непосредственно в это здание.
Младшие офицеры расположились в комнате побольше; в ней же на большом столе подали чай, так как многие из офицеров, попавших под карантин, с утра ничего не ели.
— А знаете, кто нас в плен взял? — спросил Смолин. — Ведь это Людка Гедеминова, наша краснорецкая, дочь доктора Гедеминова. В гимназии такая была тихоня, а гляди-ка…
— Красавица, наверно… — мечтательно проговорил Мурадян.
— На чей вкус, не люблю я таких телок… — грубо сказал Смолин. — Да, к бабам в плен… И хоть бы бабы-то были настоящие…
— Как же это вы беретесь на глаз определить, что они не настоящие? — спросил Мурадян.
— А вы глазу не доверяете?
Не принимавший участия в этом разговоре капитан Зюзин, который вошел к Темиркану, когда тот говорил по телефону с главврачом и, таким образом, тоже попал в карантин, с озабоченным лицом, словно ища что-то, обошел весь домик и вдруг, сорвав с большой, сильно облысевшей головы фуражку, весело воскликнул:
— Вот где я высплюсь!
Над ним посмеялись. Но и Мурадян, выпив два стакана чаю, лег в постель. Смолин некоторое время глядел в окно и занимался наблюдением за женским персоналом санпропускника, а потом начал зевать и тоже улегся.
Англичанин записывал что-то в свою записную книжку, Темиркан ходил по комнатам и поглядывал в окно. Все пусто, неподвижно, только голые остроконечные горы, лиловые, зеленоватые, синие, высились повсюду. В другом, обращенном на запад окне видна была прямая, пустынная, уводившая на фронт каменистая дорога. Вот проскакал верховой, и, судя по тому, как он гнал лошадь, видно, со срочным донесением, может быть, как раз о военных действиях его отряда. Темиркан был с такой молниеносной быстротой выключен из обычных условий жизни и поставлен лицом к лицу с необычной смертью, что ему пришли вдруг в голову мысли, которые где-то за порогом его сознания все время ждали возможности заговорить с ним.
Он подумал о письме Гинцбурга: Анна Ивановна снова манила его к себе. Но путь к ней был заказан. Похоже, что его подвели к луже зловонной грязи, по другую сторону которой стояла она со своим белым телом и светлыми глазами, глядела ему в сердце и звала к себе. Но пройти к ней через грязь и бесчестье — значит перестать быть собой и отказаться от семьи, от веры предков, как будто бы и ненужной ему… А от всего этого нельзя отказываться, как от цвета своих волос…
Темиркан так глубоко погрузился в размышления, что, когда мистер Седжер что-то пробормотал про себя, вздрогнул и, перестав ходить по комнате, изумленно взглянул на него.
— Вы задумались, — тихо проговорил Седжер, — и я задумался тоже. Да и как не задуматься! Иметь возможность заразиться чумой в Индии и приехать сюда, чтобы получить чуму именно здесь, в России… Это же… Однако будем надеяться, что ангел смерти пощадит нас и на этот раз и господь бог не сочтет нас достаточно подготовленными для Страшного суда. — Он сказал это совершенно серьезно и, сложив молитвенно руки, ладонь к ладони, взглянул на потолок.