— Лошадей скупаю я для фронта, — многозначительно сказал Джафар.
Шехим сначала промолчал, чувствуя, что сказано это со значением, но к чему — непонятно. И он завел с гостем долгий разговор о резвых «дончаках», неприхотливых «киргизах», горячих «калмыках». Предпочтение он, конечно, отдавал своим «веселореченцам». Они соединяют все достоинства других пород и при этом еще умны: из боя вынесет раненого хозяина, отпусти поводья — и сама пойдет по такому уступу над пропастью, где кошка пройти побоится, найдет брод и на бурной реке. При воинском же обучении нет ее послушнее: до тонкости различает сигналы трубы, сама меняет аллюр, а воле хозяина повинуется, как собака. И шума боя не боится.
Как же Шехиму не знать всего этого: еще в юности он был подручным князей Таубиевых, известных конокрадов!
С утра сидит Шехим со своим гостем в тени яблонь, и дважды уже пришлось передвинуть ковер, чтобы солнце не пекло голову гостя. Посмеивается гость, слушая рассказы хозяина, и, полулежа, попивает пенящийся айран. К еде, поставленной на ковре, не прикоснулся, только покуривает папиросу за папиросой и все точно прислушивается к чему-то: чуть где-то за домами конь поскачет, он сразу весь приподнимается.
Но к тому, что Шехим рассказывал о конях, Джафар отнесся очень внимательно, даже вынул записную книжку и занес в нее что-то. Может быть, он и сюда приехал для покупки коней? Так почему же не заговорит, не скажет, что ему нужно? В самом деле, Джафар внимательно выслушал то, что Шехим ему рассказал, ни слова от себя не добавил и перевел разговор на Талиба: где и как он воюет?
— Что ж, могу гордиться Талибом. За учеными занятиями не утратил он мужества: награжден двумя георгиями и, если бы не из тюрьмы попал в армию, был бы сейчас офицером. Служит он в полку князя Темиркана Батыжева.
Джафар кивал головой, соглашался и при этом все посмеивался. Шехим всю жизнь его таким знал: хитрый, себе на уме. «Но есть учтивость хозяйская, есть и учтивость гостя: тебя не спрашивают, ты сам расскажи!» — неприязненно думал старик.
Вдруг Джафар прислушался и вскочил с места. Ленивой повадки его как не бывало, глаза заблестели, румянец кинулся в лицо.
— Слышите, отец? Как будто табун гонят? — спросил он.
Шехим прислушался. Конечно, то был ни с чем не сравнимый, бодрящий и подзадоривающий, призыву военной трубы подобный, нарастающий топот несущегося вскачь табуна. Что за табун и зачем его гнать таким бешеным бегом? Топот все нарастал, становился все ближе, и вдруг лад конского скока нарушился, звуки смешались, людские крики, конское ржание — наверно, табун пригнали в знаменитые загоны, еще от князей Таубиевых сохранившиеся и сейчас занятые военным ведомством.
— Ну, отец, все сошло хорошо! — весело сказал Джафар. — Смел твой сын Талиб, но не уступит ему в доблести молодой Батырбек, сейчас мы увидим его.
И верно, не прошло и минуты, как во двор на взмыленной лошади въехал Батырбек. Он соскочил с коня, хлопнул по плечу Джафара, обнялся с отцом. Жарким потом, конским мылом, горячими травами, дорожной пылью пахло от него — незабываемый запах набега, дерзкого конокрадства.
— У кого коней воровал? — спросил отец.
— У Хасанбия Астемирова — пусть пешком теперь походит, — две тысячи голов из того ущелья, которое не зря называют Астемировой конюшней.
— Ответишь ты перед властями за дерзкое дело, — с тревогой сказал Шехим.
Батырбек захохотал.
— За что я отвечу? За то, что пригнал коней, которых алчный коннозаводчик Астемиров не хочет продавать по казенной цене русской армии? Да я патриот! Мне Джафар медаль выхлопочет.
Джафар, по своему обыкновению посмеиваясь, покачал головой, и Батырбек сразу умолк. Он выпил целую чашку айрана, который поднесла ему худенькая и робкая невестка, жена Талиба, и тут же, опустившись на ковер, Джафар стал вынимать из кармана какие-то бумаги. Они с Батырбеком начали считать что-то и заспорили.
— Счеты! — злым голосом сказал Батырбек и вскочил. — Меня на бумажках можно запутать, а на счетах никогда!
Бегом, как мальчишка, кинулся он в дом и вернулся со счетами, которые сухо брякали в его руках. Джафар, покачиваясь, курил папиросу. Батырбек стал считать, пальцы его так и летали, перебирая косточки. «Где только он научился?» — с удивлением думал Шехим. Батырбек сосчитал раз, нахмурился, ничего не сказал, смешал счеты, сосчитал еще раз, взглянул виновато на Джафара и захохотал.