Держа чашу в руке и поглаживая свою маленькую бородку, хозяин обвел взглядом всех собравшихся — и многие смущенно отвели от него глаза. А Сулейман-оружейник совсем не поднял взгляда, он точно высматривал что-то на полу.
Загорелись глаза дедушки Авеза, как загораются у охотника, когда он видит добычу, и с поклоном поднес он чашу старому другу Сулейману-оружейнику. Тот своей большой узловатой рукой принял ее, поставил возле себя и необыкновенно молодыми и яркими карими глазами обвел друзей.
— Хозяин наш знает, что если с Сулейманом ничего не случалось необычайного, — так сказал он густым, заполняющим всю комнату голосом, — выдумать он ничего не может. Вот, думает, поставлю старого друга в положение мальчика, который пришел в медресе, не выучив урока. Но о том забыл наш хозяин, что охотники по всему краю чтут старого оружейника и он один только имеет терпение возиться с их ружьями, оставшимися еще со времен старых войн… Известно, что платят они мне не деньгами, а дичью да вдобавок еще, чтобы не было скучно, охотничьими рассказами.
Все засмеялись, и старик улыбнулся важно и весело.
— Над рассказами охотников принято смеяться, но друг наш, которого мы все именуем здесь Ильяс-ага и который сидит вот рядом со мной, — Сулейман положил свою большую руку на колено своего рыжего, в багровой тюбетейке, соседа, — принес мне однажды русскую книжку — рассказы охотника и стал переводить, а я слушал, плакал и смеялся.
— Книга хорошая, — согласился хозяин. — Это Тургенева Ивана книга, ее во всем мире знают. Но тебе, старый хитрый медведь, не удастся спрятаться за широкую спину великого Тургенева, мы тебя все равно поймаем… Рассказывай свою историю!
— А я к ней и веду, — сказал Сулейман, — а о рассказах мудрого русского охотника я помянул только потому, что настоящая история так же правдива, как то, что рассказано им.
Он помолчал и, убедившись, что все в комнате полны внимания, начал:
— Едва ли кто из вас знает молодого охотника Исмаила, в городе он бывает только по вечерам, так как днем наш тихий городок кажется ему слишком шумным. Зато в лесах и горах он свой человек и даже два раза принес мне подарок — застреленных им уларов, серо-желтых индеек, о которых другие охотники только рассказывают всякие чудеса. А ведь Исмаил за уларами даже и не охотится, они попадаются ему лишь тогда, когда он преследует туров — горных козлов. Вот эта голова с загнутыми назад рогами, которая уже больше десяти лет глядит на наши сборища своими стеклянными глазами, принадлежит туру. А улары и горные козлы еще со времен создания мира заключили союз. Этот союз достоин басни, восхваляющей дружбу, но я в стихосложении неловок, и никак у меня не составляется эта басня.
Улары в суровые зимние месяцы питаются возле туров, так как туры, чтобы добраться до травы, разрывают снег своими твердыми копытами, а когда уходят, улары в разрытых местах находят себе пропитание. Потому тура и трудно выследить, что улары всегда пасутся поблизости, и при первом же приближении опасности они свистят, красиво свистят, словно в дудочку. «Кто услышал свист улара, тому в этот день тура не убить», — такова примета охотников.
И вот друг мой Исмаил целый день шел по следу маленького туриного стада — и все не мог подойти на расстояние выстрела. Там, где турам достаточно было сделать головоломных три прыжка и уйти от него, ему, чтобы достичь этих мест, приходилось спускаться в пропасти по склонам, на это он тратил по два, по три часа. Исмаил рассчитывал, что вечером, после захода солнца, туры, по обыкновению своему, спустятся вниз, на зеленые лужайки, орошенные ручьями, бегущими из-под снеговиков и ледников. Но чуткие звери, наверно, ощутили на этот раз угрожающую им опасность и остались на узкой, длинной площадке, примыкавшей к самому гребню скалистого хребта. Высоко стоял на хребте сторожевой тур. Исмаил видел его. Но чтобы подползти к нему на выстрел, следовало обойти его с другой стороны — так, чтобы ветер дул не на чуткого зверя, а на охотника.