Ночь наступает
Ночь наступает, и сердце свободней.
Если бы ночь продолжалась года.
Если б во тьме мы сходили со сходней,
И восходили опять на суда.
Если б мы плыли по морю густому,
Чёрному, – зная, что верен наш путь.
Мы бы с тобой позабыли истому.
Это и ждёт нас. Уже. Где-нибудь.
Псалом ночной
Дом мечтаний начальных,
Сном окутан ночным.
Псалом надежд погребальных
Поём мы, и всходит дым.
Гумна убиты цепами,
Шумный окончился день.
Бесшумная ночь над полями.
Сумрак, дух мой одень.
В зареве зорь
С сердцем ли споришь ты? Милая! Милая!
С тем, что певуче и нежно, не спорь.
Сердце я. Грёза я. Воля я. Сила я.
Вместе оденемся в зарево зорь.
Вместе мы встретили светы начальные,
Вместе оденемся в чёрный покров.
Но не печальные, будем зеркальные
В зареве зорном мерцающих снов.
Последняя заря
Я вижу свет моей зари последней.
Она вдали широко разлилась.
Безгласный звон. Мольбы цветной обедни.
Псалмы лучей. Предвозвещённый час.
И служба дня сменяется вечерней.
Встаёт Луна, и паутинит нить.
Чтобы душе, где пытки – равномерней,
Для всенощной смиряющей светить.
Двойная перевязь
Я верю в светлое начало,
И знаю правду темноты.
Во мраке Ночь меня качала,
Чтоб Дню я показал цветы.
Сутки
Тик-так,
Тики-так,
Свет да Мрак, и День да Ночь.
Тик-так,
Свет да Мрак,
День да Ночь, и Сутки прочь.
Тик-так,
Ты – слепень,
Ты есть Ночь, а я есть День.
Тик-так,
Не пророчь,
Я всезрячая, я Ночь.
Тик-так,
Мёртвый мрак,
Гроб и заступ, вот твой знак.
Тик-так,
Темнота –
Путь для цвета и листа.
Тик-так,
Всё же я,
Значит, я для бытия.
Тик-так,
Свет хорош,
Всё же ты во мне уснёшь.
Тик-так,
Мы качель,
Вправо, влево колыбель.
Тик-так,
Тики-так,
Неужель могила цель?
Тик-так,
Не пойму,
В свет идём мы или в тьму?
Тик-так,
Тики-так,
Свет и тьму я обниму.
Тик-так,
Тики-так,
Сейте лён и сейте мак.
Тик-так,
День да Ночь,
День да Ночь, и Сутки прочь.
Костёр
Костёр («Дымно-огненный туман…»)
Дымно-огненный туман
Был основой Миру дан.
Из туманного Огня
Жизнь возникла для меня.
Солнце в атом заключив,
Я упал на горный срыв,
Вырос, крылья распростёр,
И зажёг над тьмой костёр.
Мой костёр на высоте,
На верховной он черте.
И вошли в его объём
Ветер, молния, и гром.
Тигель
Себя я бросил в тигель,
Давно – давно – давно,
Я лесом тонких игол
Себя пронзил – пронзил,
До истощенья сил,
До завершенья мук,
До повторенья мук,
Средь бесноватых рук.
Среди рукоплесканий,
Ещё – ещё – ещё,
В играющем тумане
Огонь горит – горит,
И камень маргарит
Пустыне мировой
Поёт, стеня: «Я твой!
Возьми меня! Я твой!»
Остриё
Я жизнью и смертью играю.
Прохожу по блестящему краю.
Остриё.
И не знаю, кого погублю я,
Ту, кого обожаю, целуя,
Или сердце моё.
Вот порвётся. Так бьётся, так бьётся.
А она, наклоняясь, смеётся.
Говорит:
Что с тобой? Ты бежал очень скоро?
Ты боишься – за что-то – укора?
Тут – немножко – болит?
Я знаю разъятую рану.
Прикоснись же. Мешать я не стану.
Всё стерплю.
Только помни, пока повторяю.
Только верь мне, пока я сгораю.
Я люблю. Я люблю.
Выбор («Коль не изведал ты вершин…»)
Коль не изведал ты вершин
Самозабывшегося чувства, –
Коль не узнал ты, что Искусство,
Самодержавный властелин,
Тебе сказало: «Будь один,
Отъединённым, силой чувства,
От топей, гатей, и плотин!», –
Коль не узнал ты, что считают
Веками время в ледниках,
Что выси горные не тают
И знают только снежный прах, –
Тогда свой беглый час изведай,
Упейся лёгким торжеством,
А я над дольною победой
Не уроню свой вышний гром, –
Его оставлю я для взора
Того, кто может быть – один,
Вне слов хвалы и пены спора,
В огнях нездешнего убора,
Средь молний, пропастей, и льдин.