Растянувшись на песке над быстриной, Ради смотрел в чистое голубое небо. У него болела голова, и он решил хоть немного вот так бездумно полежать. Июль стоял сухой и жаркий. Янтра обмелела, но выпавшие в прошлом месяце дожди напоили землю. Лес — зеленый и еще совсем свежий — дышал прохладой. Вода тихо журчала, прибрежные ивы шептались, навевая сон. Ради закрыл глаза. Ему послышался чей-то голос. Марина? Он не забыл ее, да даже если бы и хотел это сделать, не смог бы. Но зачем она приходит к нему, когда он ищет покоя?
Ради приподнялся. Рядом с ним стоял Яким.
— Здравствуй, — сказал Яким, перекидывая на правое плечо брезентовую торбу с рыбой. — Меня в управу вызывали, предложили павильончик на рынке. Я ведь когда-то ловко фотографии на ярмарках делал. «Зачем терять время на собраниях да на митингах, — говорят. — У коммунистов тебе делать нечего».
— Так, значит?
— Да, так мне сказали. «Ты, — говорят, — наш человек. Берись за старое ремесло, мы тебе поможем…»
Ради молчал. И ему предлагали поденную работу.
— Ты что посоветуешь, брать павильон?
— Бери, бери, Яким, — ответил Ради и нырнул в воду.
28
Дверь комнаты распахнулась. Таневская накинула на ноги одеяло, оперлась локтем на подушку.
— А, это ты, — сказала она и лениво протянула руку вошедшей Марине. Поправила выбившиеся из прически светлые пряди и, уловив во взгляде девушки смятение, спросила: — Опять с тобой что-то случилось?
— Он меня поцеловал, — быстро ответила взволнованная Марина.
Таневская расхохоталась. Потом привлекла Марину к себе, обняла ее и, приложив два пальца к ее губам, игриво сказала:
— Да эти губки и созданы для того, чтобы их целовали. Какой мужчина откажется их поцеловать… Ах ты, глупышка!
Марина будто впервые увидела глубоко посаженные глаза Таневской. Ей захотелось убежать, забыть нанесенное ей оскорбление. До сих пор никто не дотрагивался до нее, она восприняла этот поцелуй как большую обиду, как посягательство на ее девичью честь.
— Он это умеет. Ты увидишь, какой это мужчина, — продолжала Таневская.
«Наверное, они не раз были вместе», — подумала Марина, с брезгливостью оттолкнула от себя разбитную подругу и помчалась вниз по лестнице.
Уже наступили тихие предвечерние часы, а Марина все еще колебалась, пойти ей к Ради или нет. Она неотступно думала о нем весь день и даже решила встретить его. Но остановилась, поняв, что у нее не хватит смелости исповедаться.
Тут Бонка толкнула ее деревянной бадьей: она шла кормить лошадь. Покачала головой:
— Погляди-ка на себя, на кого ты похожа! Босая, растрепанная, ну, чисто Таневская! Давай, продолжай в том же духе, сегодня с одним, завтра с другим…
Марина пригладила волосы, глянула на свои босые ноги и возвратилась к себе в комнату. Слова Бонки обожгли ее, словно кипяток. С ней действительно что-то происходит. С Ради ее связывают прошлое, первое волнение, взаимное стремление к свободе. Она знала, как сильно он ее любит. И, зная это, захотела освободиться от его любви, которая помогла ей сохранять душевное спокойствие и чистоту. Чем ее привлекал Кирменов? Может, ее волновало предчувствие неизведанного, загадочного? Она любила Ради, а решила расстаться с ним. Почему? Чтобы угодить людям? Она захотела, чтобы он остался в прошлом, в воспоминаниях, и это желание привело ее к другому. Нет, ее чувства к Ради остались неизменны, любовь к нему не умерла в ее сердце, и пусть многие снисходительна называют ее юношеским увлечением…
На Лобной скале вспыхнул и погас огонек. Ради зажигал сигарету, вглядываясь в ее окно, он был готов стоять так до тех пор, пока летнее небо совсем не потемнеет. Из соседнего окошка, мурлыкая про себя какую-то песенку, выглянул дед Прокопий.
Нашел дед время петь! Марина еще раз глянула в сторону скалы. Обула туфли. Почти бегом преодолела мост, боясь упустить Ради. В голове теснились беспорядочно слова, которые она собиралась обрушить на него — слова или крик души, она сама не знала. Она вся была охвачена стремлением от чего-то спастись, и это стремление толкало ее в объятия любимого. Она была готова на все.
Марина шла, будто оглохнув и ослепнув, не видя и не слыша, что происходит вокруг. «Ради! Ради!» — рвался из горла вопль, но она молчала. Она знала здесь все тропинки, все камни и кусты, все места, где они по весне собирали фиалки. Сколько раз они бывали здесь с ним!.. Она могла пройти по этим древним руинам с завязанными глазами.
Кто-то шел ей навстречу. Нет, это был не Ради. Этот шагал быстро, размахивая на ходу руками. Марина спряталась за дерево. Прохожий прошел мимо, и вскоре его шаги заглохли. Тьма еще больше сгустилась. Марина побежала по тропинке, чтобы как можно скорее оказаться рядом с любимым в этот теплый чудесный вечер. У Лобной скалы она остановилась, перевела дух и крикнула: «Ради! Рад-и-и!..»