— Пожар! — крикнул пастух Мамочкина.
Две руки дернули его за ноги, он потерял равновесие и полетел вниз. Попытался было ухватиться за передние стулья, но тут ему на спину вскочил сапожник; острое шило вонзилось в правую ногу погромщика. Человек Мамочкина заорал благим матом и замахал кулаками направо и налево.
Возчик Мильо дежурил напротив клуба, следил за всеми, кто туда входит и выходит. Уловив шум из зала, он отбросил в сторону сигарету и загородил дверной проем своими широченными плечами. Схватив Сивого Пса за руку, он так вывернул ее, что у того кости затрещали. Сивый Пес взвыл от боли. Окружившие его ребята расступились. Мильо взял бандита за шиворот и вышвырнул его на улицу.
— Ах ты, паршивый пес, буржуйское отребье! — воскликнул Мильо гневно и заправил в штаны рубашку из полотна, сотканного Юрданкой.
— Ты у меня еще посмотришь, за все заплатишь! — грозился издали Сивый Пес.
— Для таких тыловых крыс у меня еще кое-что припасено! Давай выходи, коли смеешь! — презрительно бросил ему через плечо Мильо.
— Спокойствие, товарищи! Не поддавайтесь на провокацию, — призвал к тишине зал Денчев.
Коммунисты все как один поднялись и запели «Дружную песню». Им начали подтягивать остальные. Вопли пастуха и Сивого Пса утонули в стройном хоре голосов.
С Давидом справиться было труднее. Он молотил своими кулачищами направо и налево, отметая боровшихся с ним комсомольцев в стороны. Из разбитого носа у него капала кровь, но он не отступал ни на шаг. Удары градом сыпались на его могучую спину, ноги посинели от пинков: Давид стоял на одном месте, как вкопанный. Каждого, кто осмеливался приблизиться к нему, он отбрасывал, словно резиновый мяч. «Давид, Давид… меня убивают», — услыхал он голос Сивого Пса и повернул голову в его сторону. Тут у него потемнело в глазах, он почувствовал, что задыхается. Это комсомольцы набросили на голову Давида мешок и стянули ему шею. Он пошатнулся и упал. Ребята поволокли его по земле, однако Давид собрал все свои силы и вырвался.
Мамочкин бесновался, как разъяренный бык. Он бушевал не из-за того, что избили Давида (так ему и надо, давно пора было поставить его на место), и не из-за того, что Сивый Пес поджал хвост и не знал, куда глаза деть, и даже не из-за того, что место пристава могло уплыть у него из рук, хотя он так мечтал о сабле, его бесило, что весь город говорил о собраниях коммунистов. Какой позор, если они победят на выборах! Хаджипетков уже купил двести свечей, чтоб зажечь их на железных шарах Стамболова моста, как это делалось после каждой победы на выборах. Их кандидат в депутаты Шишков дал деньги на музыку: вечерами музыканты репетировали марш Стамболова. Целую бочку вина приготовили, огромное количество пива. Сам он, Мамочкин, собирался зарезать охромевшего вола. И все это могло оказаться напрасным, если так будет продолжаться дальше. Мамочкин дергал себя за усы, швырял палку в работников, грозился:
— Всех вас под корень изничтожу до девятого колена! И ты, скотина неподкованная! — дернул он проходившего мимо пастуха, — лакал, небось, пиво дармовое, а после — выкуси, — сложил он кулак в неприличный жест. — Я тебя, мразь этакая, не здесь, а там, на Картале, вверх ногами подвешу, чтоб ты уразумел, что такое коммунист. Ты, раззява недоделанная, знаешь, что такое большевик?
Работник смотрел на него и молчал.
— Я тебя спрашиваю, знаешь или не знаешь?
— Ничего я не знаю, — ответил работник.
— Видать, твоя тупая башка уразумеет, когда над ней гром грянет!
Работник кивал головой, чтоб отделаться от хозяина, хотя так ничего и не понял.
— А-а! Вот он, и наш герой, Сивый Пес! И то верно говорят, корми собаку…
Сивый Пес выплюнул изо рта изжеванный окурок, поднял полыхавшие злобой глаза:
— Ты, брат, лучше меня не трогай!
— Значит, так? Полюбуйтесь-ка на него! Он еще и важничает! — крикнул Мамочкин, с силой воткнув палку в землю. — Ты на кого лаешь, а? Небось, не со вчерашнего дня знакомы…
Работники запрягли волов в телеги, поехали вниз по косогору. Пятясь от хозяина, отошел к своей телеге и тот, к которому Мамочкин прицепился со зла. Мамочкин и Сивый Пес остались одни, злые и взъерошенные, словно петухи после драки. Мамочкин заметил отъезжавшие телеги.
— Куда это они? — спросил он у Сивого Пса.
— За песком!
— Эх, — крякнул Мамочкин. — Пошли поговорим, что завтра делать будем, а то мне людям в глаза совестно поглядеть.
— А мне ничуть, — процедил сквозь зубы Сивый Пес, отправляясь за хозяином. — Небось, каждый может сидеть за письменным столом, пить ракию в «Ройяле» да отдавать приказы: «Сделай то, да сделай это». А они там всю гимназию за собой приволокли… даже девчонок.