— Ясно, работают такие, как мы, у которых ничего нет, кроме рук…
— И у китайцев, и у арабов, — везде одинаково, — добавил Курокито.
— Что тут говорить, тут нужна революция, — уверенно сказал Милан.
Вечером с Буруна, где Алеша спел свою последнюю песню, в открытые окна домов понеслись звуки «Вы жертвою пали». Пели друзья Алеши. Товарищи Ради — Георгий Попов, Иван, Янко Мангов и Веселин Вапорджиев составили небольшой оркестр. Скорбь о безвременно ушедшем из жизни Алеше вылилась в протест против войны и буржуазного правительства.
В мужской гимназии появились листовки: «Долой империалистическую войну!», «Смерть капитализму!» В клубе тесных социалистов спешно собралась молодежная группа. Перед ними выступил Ботьо Атанасов. Он сказал, что недовольство населения нужно направить по определенному руслу. Очень важно разъяснить учащимся средних школ разницу между толстовством, анархизмом и социализмом. Но кто этим займется? Ребята переглянулись. К такой работе теоретически были подготовлены только Димитр Найденов, Михаил Пенков и Мара Габровская. Но у них не было опыта работы с массами. «Товарищи, — недовольно покачал головой Атанасов, — быть социалистом — это значит быть подготовленным к любой работе…» Ради показалось, что этот намек относится прежде всего к нему — Атанасов смотрел на него в упор.
Домой Ради вернулся поздно. Мать, бабушка и Любка еще утром ушли в гости к Юрданке. Воспользовавшись их отсутствием, исчез и Богдан. В доме было тихо. Ради оглянулся. Дрова так и не наколоты. Скоро лето, а у него нет летней формы, и он, и Богдан, и Любка ходят в юфтевых ботинках. А Марина?.. Как живет она? Сердце у него сжалось от боли за нее. В этой боли были теплота и нежность. Марина стала его радостью, она вселяла в него силы и отвагу. Ради хорошо знал Асенову слободу. Но когда он впервые пошел к Марине, он увидел этот квартал как бы новыми глазами. Все в нем казалось убогим и жалким. За мостом жили в основном дубильщики. Каменные фундаменты здешних домов омывала Янтра. Дубильщики вымачивали в реке шкуры и тут же скоблили их и мяли босыми ногами. От шкур нестерпимо воняло падалью.
Такой же запах обдал Ради, когда он переступил порог дома деда Прокопия, где жила Марина. В сарае сушились ягнячьи и овечьи шкуры. Свет в него проникал через дверь, а когда она была закрыта, — из крохотного оконца в верхней ее части. Под деревянной лестницей, ведущей на верхний этаж, где находились жилые помещения, стояла раковина и полка, заставленная чугунными сковородами, кастрюлями, медными блюдами. Дед Прокопий женился во второй раз на Бонке. Детей у них не было. Бонка — еще молодая женщина, с темными живыми глазами — происходила из бедной семьи. За дубильщика Прокопия она вышла ради денег и дома. Муж ее часто бывал в отлучке. То уходил на виноградник, то отправлялся по селам за шкурами — телячьи продавал, так как у него уже не хватало сил их обрабатывать, а овечьи солил.
Прокопий держал лошадь в загоне недалеко от Дервене — раньше у него там были овцы. Постарев, он бросил чабанское ремесло. В центре загона стояла хибарка, вокруг росли плодовые деревья. Летом дед Прокопий допоздна сторожил сад. В такие дни Бонку все раздражало, особенно присутствие падчерицы, которая, овдовев, перешла жить в их дом. Безо всякой причины она сердилась и на Марину. Когда эти краткие вспышки неприязни проходили, Бонка снова принималась за работу. Ловкая, сноровистая, чистоплотная, она скоблила пол, крахмалила кружева на занавесках и простынях. Сама шила одежду, копала огород под Трапезицей.
Бонка указала Ради комнату Марины.
Комната была большая. Из двух высоких окон, выходивших на улицу, открывался вид на реку и на Лобную скалу. Вся мебель состояла из столика, трех стульев и железной кровати, застеленной вязаным покрывалом. На полочке, прибитой над сундуком, как-то неприютно стояла вазочка с цветами. Ради сел на сундук.
Последнее собрание молодежной группы тесных социалистов совпало с окончанием учебного года. С докладом на тему «Женщина и социализм» должна была выступить жена Николы Габровского Мария Габровская. Тема привлекла много слушателей. Пришли бывшая учительница Миткова и даже Юрданка.
— Нравится, не нравится, а я пришла. Мильо-то — ваш товарищ, — сказала она Ради.
Ради стоял на тротуаре перед клубом и с нетерпением ждал Марину. Наконец она появилась, с ней была невысокая, гладко причесанная девушка.
— Русана из Дряново, — представила ее Марина, — моя подруга.