Избранное общество города собиралось в кафе «Ройяль». Там читали газеты, играли в бильярд, в карты и в нарды, в задней комнате «отцы города» и их избалованные сынки просаживали в азартных играх месячное жалованье. В «Ройяле» вершились судьбы отдельных людей, обделывались разные темные делишки, заключались торговые сделки, обсуждались военные поставки. Устав от игры, выпивки и еды, игроки осведомлялись о новых красотках в публичном доме и отправлялись к ним в гости. Бывало, свет в окнах «Красного фонаря» горел ночь напролет, всю ночь там играла музыка, устраивались пьяные гулянки.
Заместитель председателя суда рассказал приятелям о ссоре с Атанасовым.
— Прими меры. Болезнь надо лечить своевременно, — посоветовал начальник гарнизона.
Ботьо Атанасова тут же мобилизовали, капитана запаса Сотира Бранкова перевели в севлиевский гарнизон. Мобилизовали и сержанта запаса Стефана Денчева, включив его временно в состав команды, вывозившей брынзу и сыр из сыроварен. Буржуазия не церемонилась с социалистами: «Никаких бунтов, надо объединить все силы народа вокруг правительства» — провозглашала она. У партийного клуба вечно крутился урядник Сивый Пес. Окружной управитель вызвал к себе директоров мужской и женской гимназий и отругал их за то, что учителя и учащиеся ходят на лекции и собрания тесных социалистов, разлагают молодежь. Однако стояла пора каникул, и директора ничего не могли поделать, к тому же они сами не были убеждены в правильности политики правительства. К социалистам подались лучшие ученики и ученицы.
На плечи Ради легли новые заботы. В один из особенно знойных дней свалилась бабушка Зефира. Денег на врача не было, и она целую неделю пролежала в своей комнатке, прикладывая к голове мокрое полотенце. Ей нужен был уход. Перестали разносить хлеб пекари. Теперь Бабукчиевы сами замешивали тесто и относили его для выпечки в верхнюю пекарню. После смерти бачо Пейо в его пекарне свили себе гнезда голуби и воробьи. В довершение ко всему сдох Того. Видно, отравился ядом, который разбрасывал повсюду санитар из амбулатории, после того, как появилось бешенство среди собак.
Заболела Марина. Она осунулась, побледнела и похудела… Выхлопотав солдатскую пенсию, ее мать решила послать Марину к сестре в Варну. Встречаясь теперь с Ради, девушка только и говорила о предстоящей поездке.
И вот день отъезда был назначен. Марина и Ради гуляли по Дервене, слушая вечернее стрекотание цикад. Карабкались на скалы и ждали, когда потемнеет озаренное огненным закатом небо. Каждый раз подолгу прощались, пока не приходило время расстаться.
Ради не пошел провожать Марину на станцию. Он спустился к железнодорожному полотну недалеко от скалы, где они долго сидели прошлым вечером. Марина стояла у окна последнего вагона и махала ему платочком до тех пор, пока поезд не скрылся за поворотом.
После отъезда Марины Рада почти каждый день ходил в Дервене, бродил по местам, где они гуляли с Мариной, вспоминал слова, которые они говорили друг другу. С его губ часто срывалось слово, которое он не нашел смелости произнести, заветное слово «Люблю!». Его слышали цветы, деревья и скалы, пересохший ручей и канавка у чешмы, сова, чей крик раздавался вечерами откуда-то сверху. Он собирал для любимой цветы и оставлял их на камне, где они сидели в первый раз.
Однако вскоре настали дни, когда ему уже не удавалось выкраивать время для прогулок в Дервене. Молодежи поручили распространять партийные газеты. Вслед за Стефаном Денчевым мобилизовали и Гыбюва. Он открыл при клубе небольшой книжный магазин, но так как туда редко заглядывали беспартийные, много газет оставалось непроданными. Надвигались судьбоносные события. Об отношении партии к политике правительства и многим мировым проблемам должно было узнать как можно больше людей. Собрания проводились теперь редко. Стояла пора сбора винограда. Многих активистов призвали в армию, школьники разъехались по селам. Найденов приходил в контору Габровского, и они вдвоем писали листовки, которые затем приносили в мастерскую Милана. Тот передавал их Ради, Михалце и телефонистке. Вместе или поодиночке они распространяли листовки в слободах. Их видели на виноградниках, на вокзале, на Малом хуторе, в Чолаковой слободе. Эта молодая тройка действовала по всему городу.