Поручик-санитар, занимавшийся просветительной работой в больнице, вызвал кладовщика. Пошли во двор за досками — те, что там валялись, не годились для дела. Так они обошли почти все склады и подвалы. Килифарец заглядывал всюду, куда надо и не надо.
— Смотри в оба, Ради, — тихонько шепнул Иванов.
Выходя из оружейного склада, они столкнулись со Слави Хаджиславчевым. Тот уставился на ребят так, словно хотел просверлить их насквозь своим взглядом.
— Что вам здесь нужно?
Однако увидев поручика, Хаджиславчев козырнул и гордой походкой отправился к штабу.
— Такому только попадись… — зло посмотрел ему вслед Димитр.
Лишь на генеральной репетиции заметили, что занавес не закрывает всей сцены. Простыни взяли со свободных больничных коек, но проволоки, чтобы их натянуть, не было. Ребят снова повели по складам, на этот раз в группе были Косьо, Ради и Русана.
Вечер начался поздно. Зал был маленький, а публики много. Из столовой принесли скамейки, но их не хватило, люди стояли в проходах и у стен. Пришли офицеры и солдаты из гарнизона. Кроме юморески, Косьо прочитал «Ополченцы на Шипке» Ивана Вазова, причем так проникновенно, что зрители слушали, затаив дыхание. Марина в этот вечер читала плохо, каким-то сдавленным голосом. Разнообразие внесли гимнастические упражнения в сопровождении виолончели. Припадая на левую ногу, из толпы раненых вышел солдат с орденом за храбрость на груди, с двумя нашивками на погонах и, пытаясь подражать артистам, с чувством продекламировал стихотворение Петефи. На сцену поднялся гадульщик, заиграл народную песню, вытянул мелодию до конца и неожиданно перешел на рученицу. Раненые постукивали деревянными ногами, костылями, налымами. Артистов проводили возгласами «Ура!». На прощанье им подарили по караваю солдатского хлеба из чистой пшеницы — по карточкам выдавали хлеб с примесью кукурузной и просяной муки. Раненый, читавший Петефи, проводил их до самого выхода из госпиталя, где его остановил часовой.
Взяв Русану под руку, Марина гордо держалась в стороне. Ради оставил товарищей и подошел к девушкам.
— Я и гимнастом заделался, — сказал он.
— Раз нужно, — улыбнулась Русана.
Улицы спали. Подошли патрульные с примкнутыми к ружьям штыками, посмотрели, что тут за поздние прохожие, и скрылись в темноте. Разговаривали тихо, приглушенно. Русана скоро ушла. Отстав от остальных, Марина и Ради шагали молча.
Вскоре все разошлись. У Царевца Марина и Ради остановились. Сейчас они расстанутся, не сказав друг другу ни слова, а потом до утра будут думать о том, что не было высказано. Марина подняла глаза. Лицо Ради, как ей показалось, было исполнено решимости.
— Марина!.. — он сжал ее руку. В его голосе слышались и мольба, и любовь.
— Ради, спасибо тебе. «Для тех, кто понимает друг друга, слова излишни», — вспомнила Марина его слова.
Она была счастлива его любовью.
На востоке показалась белая полоса. Начинало светать.
Тырновские местные тузы неодобрительно отнеслись к вечерам, организованным тесными социалистами. Почуяв недоброе, военные власти запретили концерты в казармах. Вскоре председатель городской управы пригласил на совещание «видных людей» города: начальника гарнизона, протосингела, руководителей организаций офицеров запаса, благотворительных обществ и клуба-читальни, директоров гимназий… Он обратился к ним с предложением организовать благотворительный концерт в пользу солдатских семей.
— Нужно объединить усилия всех патриотически настроенных граждан для организации такого вечера. Тем самым тырновцы продемонстрируют свой патриотизм в эти знаменательные для нашей страны дни приятным увеселением, лишенным, однако, каких-либо разлагающих идей, — закончил свое пространное обращение председатель управы.
Присутствующие молчали, изнывая от духоты и июльской жары. Начальник гарнизона толкнул носком сапога офицера запаса. Тот наклонил плешивую голову и ничего не сказал. Другие, развалившись на стульях, зевали.
— Ну, что скажете, дамы и господа?
Миткова потрогала черные бусы, прикрывавшие морщины на шее, посмотрела на своего соседа Панчо Хитрова. Опустив голову, тот дремал.
— Мне кажется, что сейчас не время для вечеров. Это во-первых. Во-вторых, без помощи гимназистов и… гимназисток, проявивших себя настоящими артистами, — добавила пискливым голосом Миткова, — нам, что бы мы ни делали, не организовать концерта. А они сейчас на каникулах. В-третьих, — это, наверное, самое главное, — музыка, господа. А военные музыканты на фронте.