Наша конференция проходила в зале гостиницы «Борис». Присутствовало много делегатов и гостей. Зал был буквально переполнен. Я председательствовал. В общем все прошло удовлетворительно… Вчера у нас был вечер, на котором я выступал, было очень много народу. Из наших я был один: мамочка прийти не смогла — она еще слаба после болезни, а Люба гостит в Бяла-Черкве, ждем ее завтра. А ты почему не пишешь, как устроилась с питанием, хватает ли тебе денег…
Ответь на эти вопросы как можно подробнее. При первой возможности отправим тебе посылку с продуктами.
Зорка еще кашляет. В следующее воскресенье собираюсь на дачу, хочу посмотреть, все ли там в порядке. Ждем к нам Николу Михайлова. Ты ни о чем не тревожься. Несмотря ни на что, я бодр и исполнен оптимизма. И во время конференции, и сейчас мой революционный дух высок. Мелочи жизни меня не пугают. Я по-прежнему глубоко верю в неминуемое и скорое торжество наших идеалов и готов отдать за это всю свою жизнь. Очень сожалею, что в такую революционную эпоху вынужден жить среди обывателей этого города и тратить энергию на постоянную борьбу с мелочностью не только окружающих людей, но и наших сторонников…
Самый сердечный привет тебе от всех нас, крепко тебя целую.
17
Марина болела уже вторую неделю. Ради не решался к ней зайти — не мог преодолеть предрассудков насчет того, что мужчине неудобно посещать больную женщину, находящуюся в постели. Останавливало его и поведение матери Марины, которая вечно хмурилась, когда видела их вдвоем. Может быть, она искала для своей единственной дочери такого мужа, который избавил бы ее от бедности?
Если бы Русана была в Тырново, они вместе сходили бы к Марине, повод для этого был: как-никак Новый год. После вечера он забрался на холм Царевец, белоснежное покрывало которого блестело под лучами солнца. Ради смотрел на дом Марины, на хорошо знакомое окно ее комнаты. Мысли его вместе с солнечными лучами устремлялись к Марине, но он знал, что она не услышит их, и говорил ей самые нежные слова. Все, что его окружало, шептало ему о ней, каждый уголок, где они бывали, напоминал ему о любимой.
Новогодние каникулы кончились. Марина еще не поправилась. Подняв воротник шинели, Ради шагал в густом тумане в Асенову слободу. Коридор в доме деда Прокопия был мрачен и холоден. Ради поднялся по лестнице и остановился перед комнатой Марины. Сердце его заколотилось. Он тихонько постучал. Никто не ответил. Вернуться обратно?.. Но за дверью была та, ради которой он пришел сюда, и Ради постучал еще раз, погромче.
— Войдите, — услышал он знакомый голос.
Марина лежала на кровати, опершись на две подушки. Увидев Ради, она поправила спадавшие на лоб волосы и протянула ему горячую руку. Болезнь оставила на ее лице глубокие следы.
— Возьми стул, Ради. Сядь поближе. Я так рада, что ты пришел. Не раздевайся, у нас холодно, — говорила она слабым голосом, и улыбка озаряла ее миловидное лицо.
Ради положил на подушку плиточку шоколада и конвертик с первой фиалкой, которую прошлой весной они нашли на Трапезице. Марина открыла конверт, посмотрела на Ради, снова взглянула на высохшую фиалку и опустила голову на подушку, едва сдерживая слезы.
— Марина…
Она сунула конверт под подушки, взяла его руку и прижалась к ней лицом.
— Рассказывай, Ради, обо всем рассказывай. Как давно мы не виделись. Я так соскучилась по твоему голосу…
— У тебя температура!
— Ничего, ничего… ты сейчас со мной. Говори, говори!
Он рассказывал обо всем, что могло ее интересовать, но сердце его сжималось от боли при виде осунувшейся, побледневшей девушки. Не отрывая от него взгляда, Марина спрашивала:
— А потом что было?
Ради рассказал о вечере в клубе, о «речи» Найденова, о пресловутом новогоднем бале в клубе-читальне «Надежда», о том, как фельдмаршал выгнал Кисимова. Об инвалиде. Подробно рассказал, как тот приходил к ним домой, о том, как он выступал.
— А потом?
— На Новый год я ходил на Царевец. Стоял на снегу и смотрел на твое окно. Хотелось взглянуть на тебя, поздравить с праздником. Одиноко мне было без тебя. Кругом снег, холодно… потому что не было тебя, Марина. — Ее рука вздрогнула в его руке. — Сколько раз собирался зайти к тебе. Однажды даже совсем решился, да встретил Бонку и вернулся.
— Я ждала тебя, Ради. Прислушивалась к шагам на снегу, все думала: ты. Хлопнет дверь, и я встрепенусь. Мне казалось: ты вот-вот войдешь… — Марина закашлялась. Лицо ее покраснело. Ради положил руку на ее горячий лоб… Когда она уснула с той же милой улыбкой, с которой встретила его, он тихонько вышел из комнаты.