— Твоих людей и стужа не пугает, товарищ Бабукчиев, — сказал Денчев.
Лютов заерзал на стуле, видимо, хотел что-то добавить, но сдержался. Под предлогом, что он привез Ради гостинцы, предложил ему выйти. Они зашли сначала в швейную мастерскую, чтобы взять оставленную там торбу, на которой химическим карандашом было написано: «Р. Бабукчиеву». Затем тронулись дальше по раскисшему снегу. Лютов начал рассказывать об инциденте в селе. Кмет подал в отставку. Солдаты-отпускники отказывались возвращаться на фронт. В село прибыл околийский начальник с двумя конными стражниками, чтобы расследовать женские бунты, но встретил отпор в лице Героя, объявившего себя комендантом. Христо и Спас, как когда-то они с Ради, расклеили лозунги с требованием мира и республики. Поговаривали, что в село вскоре прибудут регулярные войска…
— Я думаю, что партийному комитету или руководству молодежной группы необходимо обсудить эти события. Наши люди должны знать, как поступать в подобных случаях. Раз уж мы взялись за это дело, товарищ Бабукчиев, надо довести его до конца, — заключил Владо.
— Я поговорю с товарищем Габровским. Сейчас же отправлюсь к нему в контору.
Вернувшись домой, Ради застал у себя в комнате Марину. Он бросился к ней, снимая на ходу шинель.
— Вот это называется сюрприз! Иди сюда! — он усадил ее на кушетку и сам сел рядом.
— Соскучилась я по тебе, Ради. Только в клубе и видимся изредка.
С тех пор как Ради возвратился из села, на него навалилось множество дел. Прежде всего экзамены. Он серьезно готовился к ним. Зубрил французский и решал задачи по математике — эти предметы были для него самыми трудными. Много времени отнимала и работа с молодежью. Заседания молодежного руководства вел по-прежнему Пенков. Он с нескрываемой гордостью зачитывал имена новых членов: двое рабочих, гимназистка и трое гимназистов… Умерла бабушка Зефира. Пришла зима: с ветрами, морозами, оттепелями.
— Разденься, Марина, — помог он ей снять пальтишко, которое помнил еще с восьмого класса. — Ну, расскажи же что-нибудь.
— Что тебе сказать?.. Знаешь, когда ты был в деревне, я все свои мысли, все свои чувства поверяла деревьям, траве, скалам Царевца и Дервене. И сейчас, прежде чем прийти к тебе, я опять мысленно говорила с тобой. А теперь у меня в душе пусто.
— Ну, повтори хоть то, что ты говорила деревьям. Они знают, а я — нет. Впрочем, я рад и тому, что ты хоть думала обо мне.
Марина взяла его руку и долго не отпускала ее.
— Мы так мало бываем вместе. Уж так все складывается, — сказал Ради, целуя ей руку.
— Ну что ты! — смутилась Марина и отошла к окну.
— Я так счастлив…
— Что? — переспросила Марина, не оборачиваясь.
— Счастлив, что ты в моей комнате… В нашей, Марина, комнате…
Она прислонилась лбом к холодному стеклу. Стояла, не смея пошевелиться, застигнутая врасплох его словами.
— Осталось еще немного, совсем немного. Скоро мы кончим гимназию, а потом…
— Ох, Ради! Молчи, я боюсь за наше счастье…
— Кого боишься? Себя? Скажи!
Марина присела на краешек дивана. На улице совсем стемнело, а ей не хотелось никуда уходить. Ей было хорошо с ним, его преданность трогала ее до слез.
Ради вспомнил о торбе с гостинцами. Бумага зашелестела у него в руках. Марина смотрела, как внимательно он прочитывает надписи на пакетах. Заметив ее взгляд, Ради начал читать вслух:
— От тетки Миланы сушеные персики. Попробуй, Марина! А это — сало от бабушки Катины, — продолжал он, отделяя самый большой кусок. — Это тебе! Смотри-ка, Герой! Помнишь, я тебе рассказывал об этом чудаке. Посылает брынзу… Это тоже тебе. А вот табак и спички от Асена, — говорил Ради с улыбкой, вынимая другие пакеты. А это… печенье от Хубки, — положил он коробку перед Мариной.
— Я хочу, чтобы ты познакомил меня с Хубкой. Знаешь, я начинаю уже ревновать…
— Марина!
— Да ты весь покраснел! Сам себя выдаешь!
— Я говорил ей о тебе. И вообще, она тебя знает и хочет научиться декламировать стихи, как ты… Такая, знаешь… смелая девушка… — начал он, но так и не докончил своей мысли.
— Смелая?.. А ты откуда знаешь?
— Я потом тебе расскажу…
— А ты больше не приходишь в Дервене, знаешь, там прекрасно и зимой. Мы были там позавчера.
— С кем же ты там была?
— С Таневской.
Ради нахмурился, сжал губы. На лице его ясно читалась неприязнь.
— Что с тобой, Ради? — всполошилась Марина, схватив его за руку.
— Ах, оставь! — отдернул он руку. — Не выношу даже имени этой женщины. Когда я был в деревне, мне становилось не по себе при одной только мысли, что ты можешь встречаться с ней.