Ее раскосые глаза смотрели на меня с удивительной теплотой.
Я с трудом открыл глаза. Сильно болела шея и затылок. Я лежал на диване в комнате дома Ольги Дубровиной и раскосые глаза Хатан Шадаевой с тревогой и жалостью смотрели на меня.
- Ну и рука у тебя, Хата, – сказал я, убирая со лба влажное полотенце.
Хатан облегченно вздохнула .
- И у нежной женщины может быть тяжелая рука. Но я не била в основание черепа, я мягко уложила тебя, Ваня. Любя.
Я попытался сесть, но инструктор Хатан посоветовала этого не делать.
- Ты еще слаб после больнички, и легкое сотрясение, которое я тебе устроила, требует покоя.
Ольга принесла мне горячий кофе. Не из растворимого порошка, который все же, вопреки слухам и мифам о «ненатуральности» такого напитка, кроме содержания классического кофе ничего плохого не содержит, а из свеже смолотых кофейных зерен, ароматный и крепкий. Я немного приподнялся на подушке и отхлебнул из чашки божественный напиток. Потом я посмотрел попеременно на девушек и спросил у Хатан:
- Хата, с каких это пор ты стала охотиться на своих однополчан?
Женщина улыбнулась печально.
- Ошибочка вышла, товарищ капитан. Недоразумение.
- Все неприятности со мной в этом мире – обычные недоразумения. Я, конечно, не рассчитываю жить вечно, но отправиться на тот свет раньше времени да еще с помощью своих бывших друзей, пусть даже и по недоразумению – это слишком!
- Прости, Ангел.
Хатан встала со старинного табурета у изголовья моего ложа и прошла на кухню. Закурив сигарету, она вновь уселась рядом со мной.
Она глубоко затянулась сигаретным дымом и серьезно начала свой рассказ.
- В 89-ом наш полк передислоцировали в Улан-Удэ, а группу расформировали. Мне дали мизерное выходное пособие и уволили из армии по сокращению. Придя на гражданку, я хотела пойти работать в ОМОН или СОБР. Однако в «элитные» подразделения меня не взяли. Причина банальна — нет высшего образования. Один милицейский полковник предложил тогда сопровождать его. Сопровождать – ты сам знаешь, что это такое. Стареющему подонку нужна была молодая подстилка. Естественно, я отказалась от начала такой карьеры.
Учитывая такой жизненный поворот, совсем неудивительно, что я, имеющая в послужном списке службу в довольно элитном подразделении армии, скоро заинтересовала криминальные структуры. Тогда, в начале девяностых различные банды росли, как грибы после дождя, контролируя во многих городах бизнес разного уровня, а иногда даже некоторые властные организации. Что касается Читы, куда я переехала после увольнения из армии, так называемые спортсмены, появившиеся там в 1989 году — поначалу, как маленькие разрозненные группы, объединенные общими спортзалами, заключали «соглашения» о сотрудничестве со своими соседями и к 1990 году объединились в три основных организованных преступных сообщества . Они стали называться по фамилиям руководителей: ключевские — от Константина Ключевского, осинцевские — от Игоря Осинцева и джекичановские — от Николая Елгина, тхэквондиста по прозвищу Джеки Чан. Почти сразу ключевские взяли контроль над рынком в Северном районе Читы, а к 1992 году полностью захватили и центральный рынок, вытеснив оттуда джекичановских, которые, однако, по-прежнему «держали» восточную часть города. А вотчиной осинцевских бандитов был юго-восток Читы — в районе железнодорожной станции Чита-2. Членов этого ОПС иногда называли еще и меценатскими, от кафе «Меценат» на улице Бутина, ставшим одной из их штаб-квартир.
К тому времени интересы главных читинских группировок вышли за пределы города и распространились на лесозаготовочные конторы, где трудились китайцы, на нефритовые шахты и транспортные узлы. Многие из участников ОПС получили контроль над небольшими фирмами и занялись бизнесом. К тому моменту повсеместно на первое место стала выдвигаться не физическая сила, а экономический фактор — Константин Ключевский предвидел это раньше остальных. Поэтому его ОПС оказалось пусть немного, но влиятельнее своих конкурентов в Чите.
Именно к ключевским и попала я в конце 1992 года.
ГЛАВА 19
Ольга забрала у меня чашку из-под кофе и унесла ее на кухню. Загремела посудой в раковине. Она деликатно оставила нас наедине с Хатой. Моя бывшая сослуживица закурила очередную сигарету и сказала:
- Чтобы проверить меня, как новичка в деле, мне доверили зачистку в рядах самой ОПГ и поручали дела в других регионах. Когда я доказала «работоспособность» на деле, меня официально приняли штатным киллером и назначили заместителем Лёни Калинина, мерзкого отморозка. Формально началом бандитской карьеры моей можно считать день, когда я ликвидировала вора в законе Александра Вериго за какие-то «несрастухи» со спортсменами. Убийство произошло в одном из самых знаковых мест забайкальской столицы — за памятником борцам за советскую власть в Забайкалье, расположенном на площади Революции. Очень скоро ключевских в Забайкалье стали называть «тремя толстяками» — из-за весьма плотного телосложения троих боссов ОПС: самого Константина Ключевского, его двоюродного брата Евгения Жарова и Леонида Калинина, лидера одной из примкнувших группировок. Ключевские в Чите стали первыми, кто попытался протащить своих людей и в советы депутатов, и во власть. Задействовали и семейные связи. Так, один из участников группировки по фамилии Гуськов удачно женился, и его теща, министр культуры Читинской области, по знакомству выделила ему гараж в местной филармонии. Со временем там стал храниться боевой арсенал Ключевского ОПС.