— Возвращаясь к Сэлу. Что насчёт его ситуации? Он оставался в доме с семьёй?
Кай обращает моё внимание на себя.
— Время от времени, непостоянно, в основном, когда ему нужно присутствовать на сделках или публике с отцом.
При воспоминании о том, как Сэл прикасался к Валентине, меня бросает в дрожь, и я сжимаю кулаки на бёдрах.
— Что насчёт денег? Его семья нуждается в деньгах. Он хотел жениться на ней именно поэтому, так? Если мы предложим его семье достаточно денег, думаешь, они откажутся от него? Выдадут его пристанище взамен?
Я встречаюсь взглядом с Каем в ожидании ответа.
— Думаю, они могут прикинуться, чтобы обмануть нас. Они будут счастливы взять твои деньги и дать нам поддельную локацию или поддельный след, чтобы поиметь нас.
— Предложи им деньги, и посмотрим, что они сделают. Хочу знать, клюнут они или проигнорируют предложение.
Кай кивает, несмотря на то, что не выглядит довольным подобным решением. Чёрт, мне это тоже удовольствия не приносит, но что сделано, то сделано.
Мне нужно успокоиться и вернуться к Валентине. Чем скорее ей станет со мной комфортно, тем скорее я сумею завоевать её сердце. И она ещё не знает, но секс будет оружием, которое я использую.
Я отталкиваюсь и встаю, чтобы окинуть взглядом мою команду.
— Меня не волнует цена. Найдите его и привезите сюда.
Поток воздуха за моей спиной извещает меня о том, что кто-то открыл дверь. Я ожидаю увидеть повара, которая обычно приносит кофе, чтобы наполнить стоящий в комнате графин. Но это не она, это Валентина. На ней одна из моих рубашек, которая окутывает её от шеи до колен.
— Не надо. Пожалуйста. Ты не можешь дать ему деньги.
Меня пронзает гнев. Как смеет она являться ко мне в командный пункт и отдавать приказы? Я отхожу от кресла и хватаю её за руку.
— Что ты тут делаешь?
Она отвечает, обращаясь к находящимся в комнате, в обход меня, словно меня не существует.
— Если он получит деньги, то купит на них ещё больше женщин и детей, а затем продаст их. Если вы знаете, что он с ними делает, через что они проходят... ничего не давайте его семье. Я помогу, если потребуется. Используйте меня как приманку. Он обрадуется шансу вернуть меня.
Я обвиваю пальцами её подбородок и заставляю её посмотреть на меня.
— В спальню. Сейчас же, — рычу я.
С секунду она смотрит на меня, и я начинаю думать, что мне придётся перекинуть её через плечо и вынести отсюда. Но затем Валентина разворачивается, высвобождает свою руку из моей хватки и уходит из комнаты.
— Ты слышал мой приказ, — говорю я Каю. Он кивает, и я следую за Вэл.
Она не успевает далеко уйти, и я нагоняю её в коридоре.
— Какого чёрта ты думала? Ты сама пришла ко мне и попросила убить этого ублюдка, а теперь тебе не по душе мой подход? У тебя нет выбора, ангел.
Она испускает протяжный стон и опускается на пол у моих ног. Ненавижу видеть её голые ноги на холодном паркете, но всё равно опускаюсь рядом с ней.
— Что происходит? Скажи мне, пожалуйста, прежде чем мне придётся наказать тебя, а этого никто из нас не хочет.
Она ахает и поднимает на меня взгляд сквозь усеянные слезами ресницы.
— Н-н-наказать меня?
— Ты заявилась в мой командный пункт, потребовала отклонить приказ, который я дал своим людям, и проявила неуважение ко мне в их присутствии. Как бы с тобой поступил твой отец в подобной ситуации?
Её и так уже бледная кожа становится пепельной.
— Не хочу, чтобы ты давал ему деньги. Из-за этого пострадает ещё больше детей. Он заставлял меня смотреть видео, которые он снимал со своими людьми... — Она подносит руку ко рту и тяжело сглатывает, словно её вот-вот вырвет.
Я притягиваю её голову к своей груди. Мне неудобно, но во мне бурлит необходимость почувствовать её, чтобы отойти от этого гнева. От желания заявить свои права и добиться своего любой ценой.
— Поговори со мной, ангел. Поговори со мной, чтобы я не натворил того, о чём мы оба потом пожалеем.
Она обхватывает руками мои бицепсы и позволяет мне прижать её к себе ещё ближе.
— Ч-что мне сказать?
— Что угодно, ангел. Что угодно.
Я слышу, как она тяжело сглатывает, а затем чувствую лёгкое движение её головы. Но она не заговаривает. Когда она вновь открывает рот, то начинает петь старую чешскую колыбельную, и её голос... навевает мысли. Нет, я не думаю: «пожалуйста, прекрати петь». Отголоски отдаются внутри меня, проникая прямиком в мою память, и вдруг я слышу не своего ангела, а свою маму, которая держит меня на руках и напевает ту же мелодию, убаюкивая меня перед сном.