Теперь, после терактов, Арик мог не только цепенеть и ощущать гнев. Иногда удавалось поймать в прицел исполнителей, а еще лучше – организаторов подобных мероприятий.
Это был и салют по рыженькой Вике.
После демобилизации он мог получить высшее образование. Однако юный Вейзер, в отличие от большинства своих соплеменников, не горел желанием тратить лучшие годы на грызение гранита науки.
Чтобы мама не обижалась, начал с малого. Отслужившая израильская молодежь – а она почти вся такая – обожает после армии попутешествовать. Благо по окончании службы ребята получают приличные выплаты.
Вот и объяснил маме, что поедет в Россию, немного развеется.
Мама жутко перепугалась. Еврейские мамы вообще пожизненно напуганные, но в данном случае сынуле предстояло ехать в страшную Москву, где бандиты стреляют в ресторанах и в офисах, а потом их, после уплаты дани, отпускают из тюрем. Это не говоря про скинхедов и прочие ужасы.
Арик смеялся:
– Мамуля, ты же сама москвичка! Тебе там страшно было жить?
– Это было другое время, сынок! – сердилась мама.
Но в конце концов отпустила. Все же это была другая ситуация. Ее мальчика без маминого разрешения не взяли бы в израильский спецназ. Но мальчик вырос, и мамина власть в значительной мере закончилась.
Арик поехал на свою вторую историческую родину немножко развеяться после службы. А задержался в Москве надолго.
Едва приехав, он нашел работу. Точнее, работа нашла его. Оказалось, что умный, уравновешенный и очень умелый спецназовец был весьма востребован в российской столице. Масса народу имела причины опасаться неприятностей на московских улицах. А Вейзер, с его квадратной фигурой и шрамом от виска до подбородка, внушал таким людям полное доверие. Дополнительным плюсом было сохранившееся российское гражданство, что давало возможность даже получить оружие. Впрочем, Арик многое мог и без оружия…
Второе обстоятельство было еще важнее. На третий день пребывания в Москве Арик нашел себе жену. И где! В православном храме.
Его первый клиент, человек набожный, даже в храм предпочитал заходить с охранником. Вот там-то и увидел девушку отслуживший израильский спецназовец Вейзер.
Охраняемый купил свечки, зажег их и остановился, чтобы прочесть слова молитвы. Арик машинально, заученными движениями, осматривал поле вокруг, автоматически сортируя присутствующих. Девушка в белом платке и с горящей свечкой в руках никак не ассоциировалась с силовым воздействием на охраняемого. Однако Вейзер внезапно потерял дар речи. Если бы сейчас на клиента напали, он вряд ли бы смог ему помочь. Потому что рядом, на расстоянии вытянутой руки, стояла его Вика. Рыженькая, худенькая. А в чуть приоткрывшейся под платком шейке едва заметно бился девчоночий пульс.
– Вика! – прошептал он.
Видимо, громко прошептал, потому что девушка, чуть отодвинувшись, ответила:
– Я не Вика!
И было понятно, что общаться она сейчас с молодым человеком не намерена. Да и потом, скорее всего, тоже.
Клиент не просто вошел в его положение, но даже разрешил Вейзеру на машине проследить за девушкой. Отдал сорок минут своего драгоценного времени.
Думается, не прогадал. Через год Арик спас ему жизнь, чудом и навыком вырвав их внедорожник из-под автоматного обстрела.
А Ольга столкнулась с настоящим преследованием, тихим – робким даже, – но неостановимым.
Она, как выяснилось, и не собиралась останавливать.
Парень ей сразу приглянулся. Правда, возможно, сначала из жалости: испуганный взгляд и шрам вполлица, предательски бледневший, когда щеки влюбленного спецназовца от смущения становились красными. Ведь недаром в русском языке слова «жалеть» и «любить» бывают синонимами. Потом, когда узнала поближе, интерес перешел в привязанность, а та – в любовь.
Родители обоих не были в восторге от их брака, отчего свадьба состоялась гораздо позже, чем могла бы. Однако оказались достаточно умны, чтобы не высказывать это вслух. В итоге, когда все устоялось и все смирились, два поколения не были разделены ненужными словами и поступками.
Ольга работала бухгалтером в крупном банке. Арик по-прежнему трудился высококвалифицированным (и высокооплачиваемым) охранником. Точнее, телохранителем, причем исключительно востребованным. За эти годы у Вейзера сменилось четыре клиента, а максимальный «безработный» перерыв не превысил двух недель.
Ольге никогда не нравилась профессия мужа, несмотря на более чем приличную зарплату. Однако она, как и мама Арика, тоже смирилась с текущим положением вещей.
Все было хорошо в молодой семье. Не хватало только детей.
В первый год это не волновало, даже сами хотели подольше остаться свободными, хотя и не предохранялись специально. Через три года отсутствие беременности стало беспокоить, а через пять – выросло в главную проблему жизни.
Врачи ничего неправильного в их здоровье не находили и советовали ждать, без радикальных, типа ЭКО, мер.
И оказались правы.
Хотя дело было вовсе не во врачах. Просто обе мамы посоветовали своим встревоженным детям одно и то же: поехать в святой город Иерусалим.
Дети не возражали.
Ольга должна была поклониться христианским святыням, Арик – иудейским. В Иерусалиме это было легко выполнимой задачей. Все три авраамические религии хранили здесь свои главные святыни.
За все время, проведенное в России, Арик еще ни разу не отдыхал больше недели – работа не позволяла. Теперь же его клиент улетал в Америку на целый месяц. А Вейзеры получили возможность аж трехнедельного тура – семь дней в Тель-Авиве, у мамы Арика, неделя на Красном море, в Эйлате, и еще столько же – в Святом городе.
И вот молодая пара возвращалась домой. Причем очень похоже, что втроем – Оля была в этом почти уверена.
…Иудейские горы не были серьезным препятствием для мощного автобуса.
Очень скоро паломники прибыли в аэропорт.
Бен-Гурион – так его кратко именуют в честь первого руководителя Израиля – казался оазисом прохлады в раскаленной вселенной летнего Леванта.
Все упорядоченно и точно. Однако не быстро. Служба безопасности работала скрупулезно, используя не только совершенные рентгены и газоанализаторы, но и не менее эффективные психологические технологии.
В итоге в самолет зашли умученные.
Впереди было четыре часа лета, и вот она, Москва.
К сожалению, эти четыре часа спокойными не оказались.
Все началось еще на земле, когда самолет только рулил на взлетную полосу.
Ольга очень хотела спать – последнюю ночь тура они провели на иерусалимских улицах. Но не тут-то было.
Ребята сидели на первых рядах салона эконом-класса. А в бизнес-классе дым стоял коромыслом. Казалось бы, всего-то восемь мест. Однако шесть из них были заняты крепкими, мордастыми людьми средних лет, похожими, как братья. Еще на трех сидели их женщины, расфуфыренные не по погоде.
Народ возвращался с отдыха, громко делился послеотпускными впечатлениями, причем матом разговаривали не только мужчины, но и дамы. Один из пассажиров, крепкий битюг с бритым затылком, закурил вонючую сигару прямо в салоне. Хотя по регламенту нельзя было курить нигде, даже в туалете.
«Бандюки, что ли?» – подумал Вейзер. И лет десять назад был бы прав. Сейчас же это было загадкой.
Бандюки вроде повывелись. Зато выросли их детки: уже в бизнесе, уже при деньгах в карманах и иногда знаниях в голове. Однако по-прежнему без десяти заповедей в сердце.
Хотя это, с тем же успехом, могли быть и не нагулявшиеся на курортах чиновники. Братия властной вертикали путинского набора не сильно отличалась от бандюков ни мотивацией, ни методами работы. Разве что разборки бейсбольными битами сменились разборками с помощью присланных «докторов» – в основном работников правоохранительных органов. Впрочем, иногда и биты по-прежнему прокатывали, как, например, в подмосковных Химках.
Вейзер, как и все сильные, бойцовски подготовленные люди, чрезвычайно редко применял свои умения «на улице». Ведь один из аспектов боевой подготовки как раз и заключается в победе без боя.