Да, от этого выиграет род. Ее сестры, что уже купаются в помолвках, будут содержаться их новыми семьями. И лишь она одна здесь проигравшая. Может ей и дадут какое-нибудь содержание, может и будут уважать за ее безупречную роль. Но это не вернет ей ее годы. Уже долгое время ей хотелось назло всем сбросить с себя вуаль фальши, прокричать, вот она я, настоящая, желание взбунтоваться против семьи, против навязанной ей жизни. Это сдерживал лишь страх перед последствиями.
Однако перед глазами Диомеда появился другой пример. Пример оторвы, которая почти никогда не говорит того, чего на самом деле не думает. Бешеной дуры, которая смотрит на каждого вожделеющего ее парня взглядом, обещающим только смерть, но при этом, по слухам, почти без стеснения пялящейся на девушек в душевой. И лишь иногда ведущей себя достойно леди, которую она играет.
И она с самой их первой встречи почувствовала что-то самой глубиной сердца. Будто этот человек может ее понять. Конечно, тогда эта мысль была откинута из-за приказа отца о срыве помолвки, но сейчас…
Рано или поздно наступит предел лжи. Но раскрывать правду легче всего постепенно. И трусость Диомеда именно в том, что даже на это он не способен в одиночестве. Именно поэтому предложение Миры о помолвке и было им встречено с большим воодушевлением в сердце.
Однако сейчас перед ним лежал ответ отца на это предложение. До сих пор не распечатанный. Разумеется, Диомед не мог выдать секрет Миры даже своему отцу, просто сообщил что «наследник будет, клянусь аргой». Но помогла ли клятва своей силой убедить отца? Он этого не знал и сейчас боялся проверять.
Но вот, печать сорвана, бумага с отвратительным шуршанием развернута, и на ней было всего несколько развязывающих руки слов: «Делай что хочешь. Та сторона не против»
Счастью Диомеда не было никакого предела. Волнение ушло, заменив все лишь жаждой действия…
Проснулся резким рывком и понял, что моя спина меня проклинает. Наверняка спал в позе креветки. Впрочем, это было не самое важное. На мне накинуто одеяло, а Келино нет на месте. Впрочем, прикинув все обстоятельства, понял, что вообще-то, обслуга, обязана вставать раньше. Стало даже интересно, чем они там занимаются. Все же и я немного успел побыть на их месте.
Впрочем, любопытство угасло так же быстро как и появилось. На первый план вышла проблема в виде ставшего сильно уже в районе груди гардероба. А одежда от Зенеллы была конечно, не откровенной, но точно чрезмерно простой для пупа земли, которым я стал. Не по чину носить. Один раз простят а дальше уже могут возникнуть вопрос у всех, включая даже моего «папеньку».
Так что да, у меня не было выбора — пришлось пойти мириться к Марии.
— Извини за все, я не хотела тебя обидеть и никак не предавала! — спорхнули с губ слова, стоило только достучаться до этой засони. Я вобщем то был вообще ни в чем не виноват, но чтобы облегчить жизнь пришлось сказать ей то, что она так хотела.
— Ой, да ладно тебе, не стоило за такое извиняться, это ты меня прости! — Говорила она одно, а в ее глазах было видно глубочайшее удовлетворение. Ну и спустя секунду я был нагло обнят ей. И наши груди, теперь соперничающие друг с другом в объеме, встали естественными препятствиями, которые больше не позволяли прижаться друг к друг слишком плотно без дискомфорта.
— Я тут не просто чтобы извиниться… Слушай, не одолжишь лифчик топик и толстовку?
Пришлось познакомится с таким явлением, как лифчик не по размеру в большую сторону. Постоянно было ощущение, что все напоказ. Неприятно, но что поделаешь — придется потратится на свою одежду, если хочу меняться с Марией без дискомфорта нужно подрасти еще.
И раздумывая о внезапных расходах и о том, что мне даже в чем-то понравилось подбирать в коллекции одежды Марии что-то, что подошло бы и мне, сам не заметил, как на моем пути вырос Диомед, а вокруг него — группка парней аристократов. На такое оставалось только вскинуть бровь, мол, че надо.
— Мира Лютоборовна-Опавская, согласна ли ты быть моей парой? — Произнес он с глубоким пафосом.
Глава 10
(88). Сюрприз
Я элегантно пил чай, стараясь скрыть внутреннее волнение и небольшое раздражение. Напротив меня сидел подлец Диомед, и в целом мы остались одни.
Ну как одни. Вон в том кусте явно сидит какой-то паренек, что отчаянно пытается себя не выдать. За тем углом три пары глаз периодически выглядывают, явно ожидая действия. Интересно даже какого А рядом со мной расположился солнечный зайчик от чьего-то бинокля.