— Мне это известно, — сказала я. — Но мужчин такая жизнь не интересует. Они сравнивают ее с коммунизмом, считают, что с нами обращаются как с детьми из-за всех наших правил. Гарантирую, что они не откажутся от своей иерархии с такой легкостью. Они смотрят на нас свысока, Перл. Я знаю это.
Она улыбнулась.
— Допустим, они видят в нас жалких, никчемных существ; мы начнем с низов. — Она занесла чайник над кубиками сахара, которые сложила в пирамиду. — Ты знаешь, что произойдет, когда вокруг такой пирамиды образуется лужица?
— Нет.
— Смотри, — сказала она и разлила чай вокруг пирамиды. — Все, что нам нужно, — это просветить группу и снизу вверх разрушить структуру власти.
Я наблюдала за тем, как кубики сахара впитывают коричневый чай и тают.
— Эти люди внизу пирамиды охотнее откажутся от своего старого образа жизни, потому что им нечего терять. Круг просветленных людей не разрушит пирамиду, — сказала она и склонила голову, глядя на пирамиду из кубиков сахара, растворяющихся под действием воды. — Мы просто поглотим собравшихся вокруг нас людей, потому что мы за равноправие и любовь. Мы не планируем революцию, скорее, дезинтеграцию, всеобщее единство.
Я молча сидела и смотрела на растворявшуюся горку сахара, где растаяло еще несколько кубиков.
— Те, кто наверху, — тихо произнесла Перл, — обычно узнают о том, что произошло, последними.
— Но как? — спросила я, понизив голос. — Как ты собираешься это сделать?
— Заручившись терпением и временем. Мое и твое пребывание здесь — прекрасная возможность озарить лучом света непросветленных, согласна?
— Но тогда зачем ты заменила собой Афину? Если кто и должен просветлять, то это жрица.
— Верно. — Она похлопала пальцем по нижней губе. — Но Афину привезли сюда против воли, мы беспокоились о ней.
— Ты с ней знакома? — спросила я.
— Познакомилась, когда я пересекала границу.
— Она сильная и очень мудрая женщина, — сказала я.
— Я рада это слышать; может, за то время, что она здесь побыла, она успела посеять несколько семян.
— Возможно, — я выдержала паузу. — Но как ты подберешься к людям снизу, о которых говорила? По-моему, ты имеешь дело с самой высокой точкой пирамиды.
— Пока что. Но я уверена, что господин Хан устанет играть роль моего хозяина и передаст меня каким-нибудь охранникам, на которых я смогу повлиять.
— Нет. Он найдет тебе защитника. Скорее всего, одного из своих влиятельных друзей, — разочарованно вздохнула я. — Будем надеяться, что тебе достанется хороший защитник и что Хан не станет слишком докучать тебе.
Она улыбнулась.
— Не забывай, что я тебе сказала. Влиятельные персоны склонны недооценивать человека, если относят его к людям второго сорта.
— Раз уж ты планировала заставить его поверить в свою неполноценность, тебе не следовало обыгрывать его в шахматы, Хан будет глупцом, если недооценит тебя после такого.
— Еще каким глупцом, — сказала Перл, ласково улыбнувшись. — Он всего лишь человек, ослепленный жаждой наживы и гордыней, так что я смогу с этим справиться.
— Выходит, ты не хочешь, чтобы я тебя освободила?
— Нет, не хочу, — решительно ответила Перл. — У меня здесь важная работа.
Я вздохнула и поднесла чашку ко рту.
— Что ж, в таком случае добро пожаловать в Северные земли. Я рада, что ты здесь, со мной.
Перл подняла свою чашку, и мы почтительно посмотрели друг другу в глаза, а затем пригубили напиток.
— Спасибо, Кристина. А теперь расскажи мне о своем проекте.
Глава 22
Головная боль правителя
Боулдер
Я наблюдал за тем, как женщины пьют чай и разговаривают. Черт возьми, эта советница использовала слишком много сахара. Я видел, как она копалась в сахарнице по меньшей мере раз десять.
После того как я простоял на солнце полчаса, ко мне присоединились Магни и Хан.
— Ты собираешься стать ее защитником? — спросил я Магни, прикрыв ладонью лицо от солнца.
— Я был бы рад, — усмехнулся он. — Мне бы выпал шанс давить на эту женщину, как на виноградину, пока она не признается, что они знают местоположение Лауры.
— Именно поэтому ты и не приблизишься к ней, — сказал Хан низким, сердитым тоном. — Она уверяет, что они не знают.
— А я тебе говорил, что это гребаная ложь, — прошипел в ответ Магни. — Само собой, они знают. Дай мне часок побыть наедине с блондинкой, и, клянусь, я заставлю ее говорить.
У меня было такое чувство, что мои братья спорили об этом еще до того, как пришли сюда.