— Не совсем. От тебя исходит атмосфера жёсткости и серьёзности. Это вовсе не плохо. Просто в тебе нет всякой ерунды. Что видишь, то и получаешь.
Я не в восторге от этого. Я не хочу выглядеть твердолобым ослом.
— Я душевный, — говорю я, защищаясь. — Мне нравится всякая душевная хрень.
Я подхожу и ставлю её сумку в изножье кровати, а затем снова поворачиваюсь к ней.
— Душевная хрень?
— Ага, — я подхожу к ней ближе, и она опускает руки. Я хорошо осознаю, что её тело настроено на моё. — Мне нравится обниматься и всякое такое. Тебе просто нужно узнать меня получше.
— Я бы с удовольствием, — говорит она, и её щеки вспыхивают розовым. Каждый раз, когда она краснеет, со мной что-то происходит. Заставляет чувствовать себя более мужественным и не таким неудачником. — Я имею в виду, что с радостью узнала бы тебя лучше.
Впервые мы общаемся в нормальной обстановке. Нужно было привести её сюда раньше. Думаю, смена обстановки пойдёт на пользу нам обоим.
— Ничего, если Чарли останется тут со мной? — спрашивает Райли. Она подходит к кровати и скидывает покрывало. Чарли запрыгивает и быстренько устраивается.
— Конечно.
— Спасибо, что позволил нам остаться здесь, — она гладит Чарли по голове.
— Закажу нам что-нибудь поесть. Вы с Чарли пока обустраивайтесь здесь. Я оставлю для него миску с водой и едой на кухне, — я разворачиваюсь, чтобы уйти, добавляя: — Там небольшой сад, если Чарли нужно выйти.
— Отлично, спасибо.
Я выхожу из комнаты и направляюсь на кухню. Нужно составить список необходимых вещей. Мы можем разобраться с этим завтра, а потом я уберу Сергея Волкова раз и навсегда.
***
Я сижу в темной гостиной и жалею себя. Это единственное в чём я преуспел в последнее время.
Райли и Чарли рано уснули. Я рад, что она хоть немного отдохнёт.
Я смотрю на пустую бутылку воды в своей руке, когда мои мысли возвращаются к Амелии и Майлзу. Они не заслужили такой смерти. Я и раньше терял друзей. На работе вроде моей, ты думаешь, что к этому можно привыкнуть, но нет. Ты никогда не привыкнешь видеть, что твои друзья умирают.
Я слышу звук движения, а затем Райли входит в гостиную. Она не видит, что я сижу в темноте и направляется на кухню. Она роется в шкафчике, пока не находит стакан и наполняет его водой.
Девушка одета в чёрные леггинсы и белую майку, и почему-то простая одежда ей идёт. Мои глаза скользят по её волосам, скрученным в небрежный пучок. Я люблю, когда они распущены. Они выглядят как чёрный шёлк.
Глаза опускаются к её горлу, когда она делает глоток воды. Глупо отрицать, что между нами есть притяжение. Я чувствую его и знаю, что она тоже чувствует. Но время отстойное. То ли из-за смены обстановки, то ли потому что теряю контроль, не знаю, но я начинаю представлять, чтобы я почувствовал, если бы поцеловал её шею.
«Какова на вкус её кожа?»
Глаза блуждают по её телу. У неё есть изгибы во всех правильных местах, и это заставляет желание шевелиться во мне.
Я перемещаюсь на диване, стараясь игнорировать проблему, которую сам себе создал.
— Не можешь заснуть? — спрашиваю я, нарушая тишину.
— Ах, — охает она, из-за чего проливает на себя воду.
Я поднимаюсь и иду на кухню.
— Прости, что напугал тебя.
— Всё нормально.
Райли ставит стакан в раковину и поворачивается ко мне лицом. Мокрая майка облепила её грудь, показывая каждый чертовски красивый изгиб. Чёрт возьми, всё, что я хочу сделать, это прижать её к стойке и забыться в ней.
Мои глаза встречаются с её, и румянец, разлившийся по её шее, говорит мне о том, что я попался. Она видела, как я разглядываю её.
— Мне нужно вывести Чарли, — бормочет она.
Девушка проскальзывает мимо меня и возвращается в свою комнату. Через минуту выходит вместе с Чарли. Она сменила майку.
Я открываю для неё раздвижную дверь, но не ухожу с её пути.
— Спасибо, — шепчет она. Я чувствую её смущение из-за мокрой майки.
Чарли выбегает на улицу, а я хватаю её за руку, когда она собирается ускользнуть от меня. Я не знаю, что сказать и почему я решил схватить её. Без понятия, какого хрена я делаю. Мы стоим так в течение долгого времени. Может мне нужно касаться её, потому что я знаю, что она чувствует ту же боль, что и я. Просто она сломлена, как и я. А может, потому что я надеюсь, что наши осколки могут собраться воедино и сделать нас цельными.
На меня обрушивается непреодолимая потребность спасти нас обоих. Я наклоняюсь, но колеблюсь на полпути. Это всё изменит. Я должен следовать собственному совету и отпустить её. Мы не готовы ни к каким отношениям. Я наклоняюсь ещё немного, и моё сердце начинает колотиться сильнее, когда я нежно целую её в щеку. У меня ещё есть время отступить. Она привыкла, что я целую её в лоб или щёку. Она воспримет это как простой дружеский поцелуй, просто ради утешения.