Я не знаю, что конкретно это такое, но в одном уверен железно — нам нужно убираться отсюда немедленно. Окружающие же меня фигуры ступают столь заторможенно, что не сомневаюсь, они не успеют вовремя отреагировать на опасность.
Активирую Симфонию битвы, повышая параметры и прочность щитов всего отряда. Одна часть моего разума разгоняет потоки воздуха в тоннеле, превращая его в аэротрубу. Людей с силой тащит назад по скользкой поверхности — туда, откуда мы пришли. Только-только они начинают откликаться на нарастающую угрозу.
Другая же часть меня решает проблему более примитивным образом. Я хватаю ближайших соратников и с силой швыряю их назад. Тело, разогнанное в сорок раз, мечется в толпе, пытаясь успеть во что бы то ни стало. Я буквально разрываю мышцы, выдавая быстрейший импульс, на который способен.
Щелчки разом обрываются, и на смену им приходит тусклый, но быстрый разгорающийся лазурный свет. Пол на протяжении добрых десятка метров вспыхивает, как подиум на показе мод. Взрывная волна зарождается прямо под нашими ногами, а следом по бокам и над головой. Её сопровождает громоподобный треск, будто сотни молний бьют в одну точку.
Зона перекрёстного огня, вот, что это такое. Они буквально заминировали каждую поверхность этого прохода. Нас заманили в ловушку, на заранее подготовленные позиции, и мы добровольно пришли сюда, как бараны на бойню.
Яростная энергия вырывается из кристаллов гигантским шквалом, превращая воздух в плазму. Ослепительное синее свечение озаряет ледяной тоннель, пробиваясь даже сквозь автоматическое затемнение моего шлема. Это модуль управления пытается противодействовать вспышке.
Земля под моими ботинками трещит, размолотая в труху. Языки плазмы тянутся из этих червоточин, стремясь лизнуть меня и моих спутников.
Я не успеваю.
Я не успеваю спасти всех до одного.
Глайд ускоряет меня ещё сильнее, суммарно примерно в пять сотен раз. Сознание просто не справляется с такими скоростями. Чувствую себя мухой, прижатой к лобовому стеклу гоночного болида. Мир дробится и плывёт калейдоскопом. Краски и формы растягиваются, переплетаясь между собой.
Не успеваю ни зарегистрировать, ни осознать всё, что делает моё тело. Кажется, руки сами по себе отбрасывают людей назад. Слышу их ошеломлённые крики. Кажется, я мечусь в тесном пространстве, пытаясь опередить смерть.
Она всегда побеждает. Так говорит Санта Муэрте. Ей ли не знать?
Есть ли у меня какой-то шанс? Не знаю, но я двигаюсь, потому что не могу не двигаться. Стрелки Гилеада ведут людей за собой, и я завёл нас в эту ловушку. Убедил представителей таких непохожих фракций прийти в это логово. Прямо на блюдечко к инопланетной твари, заправляющей всем в этих краях.
Поэтому если даже мне придётся остаться здесь, остальные не должны пострадать за мою неосторожность.
Для убийственной взрывчатки требуется поражающий наполнитель, и усиленный арканой лёд, окружающий нас со всех сторон, отлично подходит для этой цели. Стремясь добраться до наших мягких тканей, во все стороны разлетаются бритвенно-острые осколки.
До моего вмешательства они бы изрешетили противоположные поверхности, но Аэротруба, созданная моей волей, вытягивает их в тоннель, попутно усиливая радиус и скорость. То, что должно было уберечь союзников, сейчас буквально помогает врагу.
Незанятая часть моего мозга самостоятельно высчитывает траектории и делает неутешительный вывод. Волна шрапнели накроет отброшенных людей сплошным ковром. Их личные кинетические щиты с высокой вероятностью или просели, или уже ушли на перезагрузку. Потери будут колоссальные.
Сознание вскипает в попытке придумать решение.
Если я создам вокруг себя вакуум, смогу нейтрализовать взрывную волну, но осколки всё равно продолжат движение по инерции. Единственный способ уберечь людей, развернуть осколки назад. Это к тому же частично решит вторую проблему. Воздушная струя столкнётся с ударной волной, и произойдёт торможение, перераспределение импульса и частичная компенсация кинетической энергии.
Скрипя зубами, я обращаю поток ветра вспять. Мгновенно и не колеблясь. В висках разгорается боль. Комковатая кровь струёй пятнает визор шлема изнутри, затрудняя обзор. Перенапряжение пытается подкосить меня, но задача поставлена, и её нужно выполнять. Сам кашу заварил, сам и разгребай.
«Мужчина не жалуется. Мужчина берёт и делает. Понял, сопляк?»
Когда-нибудь я забуду его ублюдочные нравоучения, но не сегодня.