– Если ты будешь так говорить, то я разозлюсь ещё сильнее и убью тебя, а страх мне неизвестен.
– Ты знаешь, что такое страх, уверен в этом.
– Так! Всё хватит! Ты меня очень сильно раздражаешь.
– Хорошо, молчу – прервал Алкис Феб и оба продолжали молча путь к Павлу.
– Откуда ты? – чуть спустя спросил Феб
– Тебе скучно что ли? Из Греции я – начиная снова злиться ответила Алкис.
– Я тоже. Из какого ты города? – продолжал Феб, делая вид, что не видит, как лицо Алкис начинает краснеть от злости.
– Афины. Я не пойму, ты обо мне книгу что ли пишешь?!
– Нет, мне просто интересно… Как ты сюда попала? Афины же далеко…– уже робко и осторожно продолжал Феб.
– Слушай, я не собираюсь тебе сейчас рассказывать всю свою историю, так что давай ты замолчишь, и мы спокойно, без твоей смерти, доедем до Павла.
– Ладно.
– Нам сюда, – доехав до того самого места, остановилась Алкис.
Феб ловко спрыгнул с коня и хотел было зайти внутрь, как резко осознал, что Алкис нет сзади. Он повернулся к ней.
– Ты не идёшь? – удивился Феб.
– Я вас тут подожду. – снова грубо ответила Алкис.
Феб смиренно вошёл в дом, откуда был слышен только голос Павла, который горячо рассказывал обо всем, что знает. Когда Феб вошёл он увидел, что люди сидят в очень тесной комнате, опираясь друг на друга, и внимательно слушая Апостола, который ходил по кругу, обращаясь к каждому и заканчивая предложение, поднимал руки, словно прося благословения на продолжение.
Молодой мужчина, с крепким телосложением и чёрными волосами на голове, стоял на пути круга Павла и каждый раз, как последний подходил к нему, он делал шаг назад в толпу, чтобы пропустить своего нового учителя. Карие глаза Луки тут же устремились на нового гостя. Феб уловил этот взгляд и пристально смотрел прямо в глаза незнакомцу, но минутой спустя, когда услышал, что Павел закончил рассказывать историю о воскрешении Лазаря, Феб окликнул его.
– Савл! – обратился он к нему, когда все затихли.
– Фебос! – обернулся к нему Апостол, который стоял к нему спиной, ведя небольшую беседу с Лукой. – Я ждал тебя! Пойдём же скорее! – и Павел, простившись со всеми, взял под руку Луку и вышел вместе с Фебом из дома, где их ожидала Алкис.
– Я думал, ты будешь дольше слушать мою речь. – Обратился Павел к Алкис.
– Мне незачем слушать твои истории, я знаю о них больше, чем ты. – ответила она.
– Никто из нас не виноват в том, что случилось, мы не хотим войны и мы никак не связаны с тем что было…
– Хватит пустых оправданий! – прервала его Алкис, – Я видела многое, я видела множество войн и смертей и с уверенностью могу тебя заверить, никто не может уничтожить стольких, кроме твоего Бога.
– Не хочешь верить мне, поверь своей сестре, она менее враждебна к нам. – отвечал спокойно Павел.
– Маргарита, – Алкис запнулась, – она ещё не знает всей правды.
– Я могу тебя сам заверить, Алкис, – вмешался Феб, – то что ты слышала, неправда, я сам не знаю точно всего, что происходит в разных частях света. Да, с появлением Иисуса мир изменился, но я наблюдал за ним, он ни разу не поднял меча и не убил никого!
– Хватит! Мы задержались, пора ехать! – взбесилась Алкис и тут же поехала вперёд.
У дома Париса все слезли с коней и вошли в дом. Первый был Павел с Лукой, следом Феб и лишь немного спустя вошла Алкис, которая некоторое время думала стоит ли ей заходить. Когда она вошла, то увидела три тела, лежавшие на полу, обмотанные в белую ткань и лишь головы остались не закрытыми. Геворг тут же бросил злобный взгляд на Алкис, но Сеней успел схватить его за руку и удержать на месте. Они сидели на полу над телами умерших. Маргарита и Гектор стояли у сломанного стола и тихо что-то говорили друг другу. Павел с Лукой беседовали с Селенией, которая была вся бледная и с холодным взглядом уперлась в одну точку. Парис сидел на диване, а вот Феба видно не было. Алкис подошла ближе к телу Персея, долго смотрела на него, после направилась к Селении.
– Ты помнишь что-нибудь? – спросила она ее.
– Я помню, что ты не виновата, ты спасла меня…– медленно и тихо, словно боясь чего-то, отвечала Селения.
– Я пришла на крики, я не могла видеть, что было до этого, чтобы рассказать твоему отцу. Он обвиняет в этом меня…– сказала Алкис, виновато склоняя голову. Селения резко начала приходить в себя и крепко обняла Алкис, уткнувшись головой ей в плечо. Последняя так же обняла Селению и по щеке ее потекла одинокая слеза.
Все, кто был в комнате наблюдали за этой трогательной сценой и ничего не говорили. Каждый думал о своём и для каждого эта ситуация казалась разной, но молчаливые думы и сентиментальные минуты прервал, быстро спустившийся со второго этажа, Феб. Со свитком в руке он добежал до середины комнаты и попросил всех прислушаться к его словам, а начал он с вопросов к Геворгу.