Первый вопрос всплыл даже позднее, чем я спрогнозировал. Нет, ну как приятно быть неожиданным. Я получал истинное эстетическое наслаждение от чужого удивления.
— Милашка, ты в голокубик переиграла? — гласил он.
«Милашка» и стал моим позывным минимум на неделю. Как оказалось, в среде пилотов общение шло исключительно по своим прозвищам, которые и стали их позывными. Командира ячейки, к примеру, все звали Пробой. И никто не считал это несолидным прозвищем. Еще среди пилотов ячейки нашлись довольно смешные погонялки, к примеру, Насос или Заплатка. Нужно сказать, что после первого удивления ребята продолжили шутить, видимо, не поверив мне. А когда я перегнал в общий ангар боевой ячейки свой истребитель, без лишних ужимок и предвзятостей приняли меня в свою команду. Поначалу молодым асам нашлось чем заняться. Тщательный осмотр многоцелевого истребителя-штурмовика Содружества занял львиную долю времени, а когда пришла очередь вопросов, появился и сам командир ячейки.
Пробой оказался значительно старше всех пилотов, его лицо выражало удивительное спокойствие, а оголенное плечо украшал шрам от довольно обширного ожога. Видимо, его уже поставили в известность относительно нового подчиненного, так как он совершенно не выказал удивления. Хотя, вполне может быть, что он просто не удивился. Это всего лишь могло не входить в его правила.
— Так, гроза висектов, — спокойно и как-то буднично сказал он, обрубая все разговоры. — Идем на увеселительную прогулку. Одно из судов-сборщиков подверглось нападению наших любимых соседей. Как всегда, они вволю напакостили, попортив казенное имущество, а с приходом Гем-6 шустро растворились в хаосе этого мусора. Судно еле ползает, большинство орудий выведено из строя, защитное поле еще дышит, но крупные камни ему не по зубам. Так что туда у нас прогулка налегке, обратно будем тащить это корыто, отстреливая все, что крупнее бочки с парашей для биологического рециклинга. Надеюсь, вопросов нет. Все кроме новенькой свободны. Проверить машины, и без расслабонов, вылет по моей готовности, а не по вашей.
Бойцы теперь уже моей ячейки оживились и потянулись, почему-то совсем не в сторону боевых машин.
— Тебя как зовут? — спросил Пробой.
— Отряд дал позывной «Милашка», эльжин, — ответил я, встав по стойке «смирно».
— Удачно, мне кажется, — серьезно согласился Пробой, — а зовут как?
— Луара, эльжин.
— Хорошее имя, — качнул он головой. — И давай без этих официозов. Меня Пробой зовут, слышала уже, наверное. Я не знаю, где ты училась летать и где взяла такую машину. Я вообще про тебя ничего не знаю. Надеюсь, в бою не сломаешься. Ну да увидим. Семь суток, видят сияющие, не большой срок, но не все новички и его протянули. Хорошо, если против нас будут конкуренты, те ломают оборудование, но не трогают ласьенов и зачастую даже помогают дождаться спасения. Ты тоже помни это. Конечно, контракт никто не отменял, но не забывай, что сегодня ты, завтра тебя. А вот если висекты — тогда и случаются те выбывшие насовсем. Значит так, новенькая, ты идешь в позиции два-два-четыре. Будешь фактически замыкающей. Не знаю, на что ты годишься, главное не продырявь кого-то из ребят и сама не подставляйся под удар. Ну а если случайно поставишь пару лишних дырок в корыте, которое будем буксировать, беды не случится, ему в любом случае на ремонт. Задание у нас простое, хорошо, что с него начинаем. Все поняла?
— Да, командир, — ответил я, почувствовав к этому пилоту уважение.
— Перед вылетом обязательно прими и активируй пакет распознавания, чтобы свои не потрепали. И не забывай делать это при каждом вылете, а лучше настрой автоматику, если она есть у тебя на борту. Все. До вылета свободна.
Командир с интересом наблюдал как мой истребитель затягивает диафрагму входа. Хорошо, что я изыскал способ, и он не увидел, как я раздеваюсь, чтобы забраться в кокон пилотского кресла. Сразу после подключения к системе МИ Енота дал раскладку окружающего пространства, вышел на связь с командирским истребителем для получения полетного задания и принял коды распознавания.
Ячейка летала слаженно. Вопреки моему впечатлению при знакомстве, молодые пилоты вели себя сдержанно, строй не нарушали, глупых выходок не допускали. Единственное, что позволялось, так это разговоры. Треп не смолкал ни на секунду, благо в этом каменном крошеве определить местоположение по сигналу связи было практически невозможно. Так что уши мои опухли задолго до выхода к конвоируемому судну-сборщику. Хорошо еще, что никто не задирал меня, видимо, получив от командира указание, не мешать новичку.