Наша небольшая проблема разрешилась весьма просто. Челнок имел, похоже, стандартный для таких кораблей «шлюз». Изрядно помучившись мысленной словесности, я что-то активировал, вызвав неяркое свечение в пространстве кольца чужого челнока и какое-то непонятное ощущение. Немного поэкспериментировав, наш Енот аккуратно подошел к челноку и «вделся» в оправу, как будто нацепив колечко с бриллиантом на палец. Произошло уже знакомое слияние и двое обнаженных скитальцев, наконец, смогли обратно втиснуться в общее тело. О том, насколько переволновалась девушка, я понял позднее, когда она, совершенно без какого-либо предупреждения ушла в глубины второго плана, оставив меня заниматься всеми последствиями нашего безумного приключения.
А последствия оказались довольно значительны на радость нашей маленькой поисковой команде. Кроме умыкнутого «колечка» среди брошенного чужим кораблем добра оказалось еще шесть бесхозных небольших летательных аппаратов, из которых только два оказались опознаны знатоками местного космоса. И это, не считая огромной кучи прочего известного и не очень барахла, среди которого, кстати, обнаружилась спасательная капсула КСС с некоторым приданным ей имуществом и мой скафандр-конструктор, на который я сразу наложил луарину лапку.
Сбор урожая продолжался большую часть свободного времени. Команда старателей педантично подбирала весь обнаруженный хлам, полагая, что даже кажущееся бестолковым барахло вполне может оказаться денежным артефактом. Потом мы с Пробоем двинулись на комплекс, чтобы прихватить более объемный транспорт для наших трофеев, оставив Кишку, Фугаса и Заплатку на присмотре за нашим неожиданным богатством. «Колечко» же, как наиболее ценный трофей мы прихватили сразу, как и кое-что еще из найденного, до отказа набив трюм кораблика Пробоя. «Колечко» так и пошло в связке с Енотом, причем в таком случае управлять получившимся тандемом оказалось возможным с помощью двигателей обоих кораблей. У меня даже закралась мысль оставить все, как есть, уж очень все это стало походить на некий космический хаус-трейлер.
По дороге к комплексу пришлось подробно рассказать дипломатично не пристававшему ранее с расспросами Пробою о наших приключениях на борту корабля. Слушать он умел, и за все время рассказа задал едва ли с пяток вопросов, основным из которых затронул тему «что там случилось».
— Да вариантов имеется с целую бездну, — ответил я за Луару. — Космос вообще горазд на всякие неожиданности и сюрпризы, так что я навскидку могу выдать парочку-другую теорий.
— Поделись, — лаконично попросил Пробой.
— Идея первая, — начал я неохотно, но постепенно входя во вкус. — Враги совершили покушение на корабль, ну скажем, «электроидов», запустив в него вирусную ракету. Вирусы перекрыли пути снабжения двигателей корабля энергией, обездвижив его. Экипаж вступил в борьбу и, поняв, что проигрывает, включил экстренное возвращение на ближайшую базу, а когда не помогло и это, то они активировали какой-нибудь режим «стазис» в двигательном отсеке корабля, где собственно и собралось большинство экипажа.
Пробой только что-то хмыкнул в ответ.
— Идея вторая, — продолжил я. — Вирус блокировал двигатель и сервисные агрегаты, трансформировавшие какую-нибудь жесткую энергию в приемлемую мягкую, на которой обитатели корабля могли безбедно жить неопределенно долгий срок. Капитан подал сигнал о спасении и принял решение отделить каким-нибудь защитным полем двигательный отсек с большинством сражающегося против вируса экипажа до прихода помощи. Кто оказался вне закукленного отсека, погибли в течение нескольких сотен лет от побочных эффектов использования грубой энергии. И так далее…
— Ну ты и сказочница, — уже живее ответил мой собеседник.
— Ладно, идея третья, призовая, — рассмеялся я в ответ. — Любая из двух первых, но только состояния энергожизни экипажа было как бы разделенной жизнекопией. Когда реальный живой носитель оставался в стазисе, а на корабле отправлялся в путешествие его энергетический слепок разума. После возвращения слепок и разум носителя интегрировались и проснувшийся хозяин помнил все свои приключения. Тут два варианта: летальный, когда при смерти слепка хозяин оставался овощем, и нелетальный, когда физическое тело хозяина через определенное время после гибели слепка выходило из стазиса, естественно без воспоминаний.