Я оглядела бар и заметила его за высоким столиком в глубине. Его стул был идеально расположен перед самым большим телевизором в комнате.
Лавируя между столиками, я подошла к нему, уставившись на три пустых стула. Один рядом с его креслом. Два — напротив.
Если я сяду рядом с ним, то тоже смогу смотреть телевизор. Если я сяду напротив него, экран будет у меня над головой, и у меня будут все основания начать читать.
Прежде чем я успела передумать, я выдвинула стул рядом с ним.
— Привет, — мой голос был слабым и жалким. Это единственное слово больше походило на обморок. Я прочистила горло и попробовала еще раз. — Привет.
Маверик искоса взглянул на меня.
— Ты в порядке?
— Супер-пупер. — Что за… супер-пупер?
Может, мне стоит притвориться больной. Пойти домой и думать о выборе слов в течение следующих пяти-семи рабочих дней.
Нет. Это было свидание. Я согласилась на него. Поэтому я сделала глубокий вдох и посмотрела куда угодно, только не на Маверик.
Несколько лет назад владельцы переделали это место. Прямоугольная барная стойка располагалась в центре помещения, предоставляя посетителям возможность делать заказы с четырех сторон. За полками с напитками были зеркала, а выступающие стойки и балки были окрашены в темно-коричневый цвет, что создавало мрачную атмосферу. Высокие кабинки, обтянутые кожей, располагали посетителей к более уютным местам на фоне стен из красного кирпича.
А массивная дверь гаража с окнами с черными стеклами в передней части здания была открыта, впуская шум уличного движения с Мэйн-стрит. Порыв ветра пронесся по бару, отчего мои руки покрылись гусиной кожей.
Я ненавидела это платье.
— Милое платье, — сказал Маверик, опуская взгляд на мою обнаженную спину.
В его взгляде читалась признательность. Не потому ли я вытащила его из заброшенного уголка своего шкафа? Потому что хотела именно такой реакции?
Да.
Во всем виноват Маверик. Он поцеловал меня, а потом я целую неделю обдумывала этот поцелуй, который не считался, но, может быть, все-таки считался, и я использовала это платье как личную месть за то, что он скрутил меня в узел.
У меня начала болеть голова.
Мимо прошла официантка с подносом под мышкой.
— Что вам принести?
— Воды, пожалуйста.
— И порцию «Файербола» (прим. ред.: Виски «Файербол» с корицей представляет собой смесь канадского виски, ароматизатора с запахом корицы и подсластителей, производимую компанией Sazerac), — сказал Маверик.
Она оставила на столе два меню и поспешила к бару. Я все еще ерзала на своем сиденье, пытаясь небрежно одернуть слишком короткий подол своей юбки, когда она вернулась с моей водой и его рюмкой.
Запах корицы ударил мне в нос, и это было похоже на портал в прошлое. Я была не в баре. Я была на своем крыльце, губы Маверика прижались к моим, наши языки переплелись.
Я начала дышать ртом.
— Попробуй. — Он поставил рюмку передо мной.
— Не хочу. — Я искоса взглянула на нее, затем отодвинула в сторону.
Сегодня вечером у меня во рту не будет корицы. Ни из-за этой рюмки. Ни из-за его жвачки. И определенно, ни из-за его языка.
— Почему? — спросил он. — Ты добрее ко мне, когда немного навеселе.
Тон его голоса был кокетливым и страстным. Сексуальным и низким. Голос, которым он разговаривал по телефону в «Луне». Голос, которым он соблазнял женщин.
Мой живот странно сжался. Мне не нравился этот голос. Но сейчас он мне понравился.
Серьезно, неудивительно, что он был плейбоем. Его было трудно винить. Я сомневалась, что он вообще старался привлечь к себе внимание.
— Не используй свой сексуальный голос против меня.
— Мой что? — Он расхохотался. — Сексуальный голос?
— Ты знаешь, о чем я. — Я дернула запястьем. — Этот голос, которым ты разговариваешь со знакомыми. Как с той девушкой, которой ты звонил в «Луне». Прибереги этот голос для своего гарема, а не для меня.
— У меня нет ни гарема, ни сексуального голоса. И, к твоему сведению, я не звонил девушке в «Луне». Я позвонил Рашу и притворился, что это девушка, потому что знал, что это тебя разозлит.
Я наказала его опозданием. И он бросил это прямо мне в лицо. Возможно, мне следовало понять это в тот вечер. Маверик всегда был лучшим противником. Я прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы скрыть улыбку.
— Придурок.
Он усмехнулся.
— Ничего не мог с собой поделать. Если хочешь, можешь попробовать. Но ты не обязана.
— Я сегодня не пью. — Я вздернула подбородок, не отрывая взгляда от телевизора. — Я за рулем.
— Я отвезу тебя домой.
Чтобы он мог украсть у меня еще один поцелуй на крыльце моего дома?
— Ни в коем случае.
Маверик тяжело вздохнул, откинулся на спинку стула и провел рукой по волосам.
— Вот она, кирпичная стена, — пробормотал он.
Я скрестила руки на груди.
— Что это должно означать?
— Ничего. — Он схватил мой стакан с водой и сделал большой глоток. — Хочешь чего-нибудь поесть?
— Конечно. — Еда казалась отличным способом избежать разговоров. И, как ни странно, это было то же самое чувство, которое я обычно испытывала на свиданиях. Я была на взводе. Нервничала. Не то чтобы голодна, но еда позволяла мне не поддерживать светскую беседу.
Подождите. Когда, черт возьми, это успело превратиться в настоящее свидание?
— Привет, Мав. — Миниатюрная блондинка появилась в конце нашего стола. Она оперлась локтями о край, прижав груди друг к другу, и продемонстрировала ему свое декольте.
— Привет, — пробормотал он, едва удостоив ее взглядом.
Женщина посмотрела на меня, затем снова на Маверика, и ее улыбка стала шире, когда он оторвал взгляд от телевизора.
— Как дела?
Он долго смотрел на нее, словно пытаясь вспомнить, кто она такая. Затем он положил руку на спинку моего стула, обхватив мой бицепс. Его большой палец начал выводить узоры на моей обнаженной коже.
— У нас все хорошо.
У нас все хорошо?
Мне потребовались все мои силы, чтобы не открыть рот.
У нас все хорошо. Как будто мы были парой. Как будто я наслаждалась ощущением покалывания на своей руке от его большого пальца.
Мне оно действительно нравилось. Но ей не обязательно было это знать.
— Хочешь по бургеру, детка? — спросил он, наклоняясь ко мне и протягивая меню, чтобы мы оба могли его читать.
Детка?
Он сжал мою руку, безмолвно умоляя помочь ему прогнать эту блондинку. Он вообще знал, кто она такая?
В другой раз я, возможно, позволю ему помучиться. Но у этой женщины хватило смелости прервать нас, и она не понимала намека.
— Конечно, милый. — Я наклонилась к нему.
Мы должны были пройти прослушивание на выпускной спектакль в «Оуксе». Вместо этого мы оба были в рабочей группе.
— Ну, я просто хотела поздороваться, — сказала блондинка, постукивая ногтями по столу.
— Привет. — Я одарила ее своей самой сладкой, приторной улыбкой, а затем постучала по меню свободной рукой. — О, давай лучше возьмем начос. Без кинзы и…