— Да. Но быть за рулем — это одно из твоих любимых мест. Я права?
— Ты права. — Я был уверен, что она не догадается об этом. — Очень хорошо, Адэр. Осталось еще одно.
— Это твоя кровать. Номер пять — твоя кровать.
Место, которое она никогда не видела, по крайней мере, с тех пор, как мы стали взрослыми, но все равно догадалась.
И будь я проклят, если она снова не права.
— Как ты догадалась?
Она хихикнула, и гордость осветила ее карие глаза.
— Удачная догадка. Либо это, либо спортзал.
— Определенно не спортзал. Мне нравится заниматься спортом, но не настолько. — Я сбавил скорость, когда дорога сузилась до двухполосной трассы, которая была последним отрезком пути к лагерю.
— Я не была здесь много лет, — сказала она, блуждая взглядом по окнам и наслаждаясь мягким вечерним светом.
Солнце клонилось к горизонту, заливая верхушки деревьев золотыми и желтыми лучами. К тому времени, как мы доберемся домой, уже стемнеет, но ради того, чтобы понаблюдать за закатом, стоило прокатиться.
Место для лагеря представляло собой не что иное, как небольшую поляну овальной формы, окруженную деревьями. Там было кольцо из камней для разведения костра, а когда-то здесь стоял стол для пикника. После того, как он сломался от многолетнего воздействия непогоды, кто-то порубил его на дрова.
Трава на лугу была сочной и зеленой, она росла высокой благодаря весенним дождям и послеполуденному солнцу. Летом на этом месте цвели цветы всех оттенков. Каждый год наши семьи приезжали сюда и разбивали лагерь на несколько выходных.
Папа загружал наше пятое колесо, а мама запасалась продуктами на месяц. Я всегда ночевал в палатке. Стиви тоже.
Как только я припарковался, она открыла дверцу, впуская в кабину прохладный горный воздух. Пахло соснами, ветром и дождем.
Она поежилась, когда увидела открывшийся вид, и холод пробрался сквозь ее зеленую рубашку с надписью «Адэр», футболку и джинсы.
Я потянулся за толстовкой «Диких котов», которую оставил на заднем сиденье, и взял ее с собой, когда присоединился к ней на улице.
— Вот.
— Спасибо. — Она натянула ее, распустив косу. Подол доходил до бедер, а рукава были такими длинными, что закрывали кончики пальцев.
Это была просто толстовка с капюшоном. Учитывая пятно на рукаве, я не мог сказать, когда в последний раз засовывал ее в стиральную машину, но, черт возьми, мне было приятно видеть ее в моей одежде.
Я отвел глаза, заставив себя взглянуть на зубчатые снежные вершины вдалеке. На вечнозеленые растения, колышущиеся на ветру.
Стиви прошла мимо меня и остановилась там, где гравий вокруг кострища переходил в траву.
— Мама хочет, чтобы ее прах был развеян здесь. Она сказала нам с Мэйбл об этом за ужином в среду.
Стиви напряглась. Она обернулась, и глаза ее мгновенно наполнились слезами. Но она с трудом сглотнула и не дала им пролиться. Вместо этого она грустно улыбнулась мне и протянула руку.
Я застрял возле грузовика. Возможно, она знала, что мне трудно переставлять ноги. Поэтому я взял ее за руку, ее пальцы крепко сжали мои, и позволил ей увлечь меня на луг.
Кажется, пятерка лучших скоро изменится, не так ли? Если мы все придем сюда и развеем мамин прах, я сомневаюсь, что когда-нибудь приеду сюда снова.
Стиви остановилась на траве, подняв голову к небу, и набрала полную грудь воздуха.
Я сделал то же самое, позволяя свежему воздуху и горным ароматам прогнать грусть из моего сердца. Если мое пребывание здесь было ограничено, то я хотел насладиться им.
Связь между нашими руками изменилась. До этого момента она поддерживала меня, но я переплел наши пальцы, на этот раз удерживая ее.
Она посмотрела на мой профиль, кончик ее носа был таким же розовым, как и щеки. Ее губы.
Ошеломляющая. Просто чертовски сногсшибательная.
В моей жизни не было момента, когда бы я не думал, что она самая красивая девушка в округе. Милая. Заботливая. Энергичная. Конкурентоспособная. Она могла быть очень жестокой, когда хотела победить.
Я тоже.
Что произойдет, когда мы оба потеряем друг друга? Полное и бесповоротное уничтожение? Будем ли мы когда-нибудь снова разговаривать друг с другом? Не разрушат ли наши фальшивые отношения в конечном итоге нас обоих и не вызовут ли раскол в наших семьях?
Это было возможно. Даже вероятно.
Возможно, именно из-за этого мы и начали ссориться. Или продолжали ссориться. Это было проще, чем признать, что за всем этим может скрываться нечто большее. Что если мы со Стиви по-настоящему разойдемся, если разобьем сердца друг другу, это испортит атмосферу в наших семьях.
Самым разумным было бы сейчас отпустить ее руку. Уйти. Не обращать внимания на то, что меня тянет к Стиви Адэр, как я делал десять лет.
Вместо этого я притянул ее ближе, пока кончики ее туфель не коснулись моих.
Ее глаза изучали мое лицо, пока я запоминал водоворот красок в ее радужках. Карие, золотые, зеленые и серые. Они были словно лес, такой же захватывающий, как и тот, что окружал нас.
— Что? — прошептала она.
Ты прекрасна.
— Ничего.
Ее глаза сузились, читая ложь.
Я не хотел ввязываться в спор. Не здесь. Поэтому я сделал единственное, что могло заставить ее держать рот на замке. Накрыл ее губы своими собственными.
Стиви ахнула, когда я прижался губами к ее губам. Свободной рукой я обхватил ее затылок, мои пальцы скользнули по шоколадным прядям ее косы. Я использовал захват, чтобы повернуть ее лицо так, чтобы она была именно там, где я хотел, вытянув шею и приподняв подбородок, чтобы я мог проникнуть в самые дальние уголки ее рта, пробуя их на вкус.
Принимая их все.
Стон вырвался из моей груди, когда наши языки сплелись.
Стиви захныкала, приподнимаясь на цыпочки, чтобы продолжить. Ее свободная рука легла на мою руку, сжав в кулаке ткань моей рубашки.
Черт, она была хороша на вкус. Как солнечный свет и мед. Я лизнул ее нижнюю губу, затем прикусил зубами верхнюю. И когда она снова захныкала, я дал волю чувствам, вложив в этот поцелуй все, что у меня было, и получив в ответ еще больше.
Это была Стиви. Она не собиралась уступать. На каждое движение моего языка она отвечала тем же. Она посасывала мою нижнюю губу и обеими руками сжимала мою рубашку с такой силой, что она натянулась на моих плечах.
Мы прильнули друг к другу, и мир вокруг нас превратился в размытое пятно.
Это должно было быть неловко. Это должно было быть отстраненно или беспорядочно. Но это было, блять, феноменально. Лучший поцелуй в моей жизни, который превзошел даже тот, что был у нее на крыльце.
Боже, эта женщина. Как такое было возможно? Как такое могло случиться?
Когда я, наконец, оторвался, моя грудь тяжело вздымалась, тело пылало, член болел. Я заставил себя открыть глаза, чтобы убедиться, что это не сон.
Стиви тяжело дышала. Ее губы были влажными, когда она смотрела на меня, прикрыв глаза. Затуманенные глаза.
Я хотел увидеть ее в спальне. Обнаженной. Чтобы ее щеки и грудь пылали. А губы были такими же влажными, как и сейчас.
Она не была моей. Но она вроде как была моей.
— Ладно, — сказал я, больше себе, чем ей. Я сделаю это.
Она моргнула.
— Ладно, что?
— Ничего, — пробормотал я.
Как бы эгоистично это ни было, я не хотел, чтобы она была с другим мужчиной. Ее первый раз должен был быть со мной. Я постараюсь, чтобы все прошло хорошо. Удобно. Безопасно.