Из пластикового пакета выглядывали мои шоколадная крошка и коричневый сахар.
— Вот. — Он сунул пакет мне в грудь. — В грузовике есть еще.
Еще? Он повернулся и направился к открытой задней двери.
— Он только что принес тебе продукты? Он мне вроде как нравится. — Дженнсин взяла продукты из моих рук. — Я отнесу это на кухню. Ты можешь помочь ему с остальным.
— Ну и дела. Спасибо, — невозмутимо ответила я.
Она только улыбнулась.
— Не за что.
Закатив глаза, я поплелась к грузовику Маверика, протягивая руку за парой пакетов.
— Что все это значит?
— Ужин.
На какое количество человек? Этого было достаточно, чтобы прокормить семью из шести человек в течение недели. Прежде чем я успела отпустить язвительный комментарий, рядом со мной появилась Дженнсин, подняв руку, чтобы помахать.
— Привет, я Дженнсин Белл. Мы часто виделись, но официально никогда не встречались.
— Приятно познакомиться, — сказал Мав, опуская подбородок.
— Мне тоже. Пока. — Она развернулась и босиком пересекла лужайку, которая отделяла наш дом от дома Торена.
Почему она все еще возвращалась домой, оставалось загадкой. Все ее вещи теперь были у него дома.
Маверик наблюдал, как она шла по подъездной дорожке к дому Торена, направляясь к открытому гаражу. И когда Торен вышел на улицу, притягивая Дженнсин для поцелуя, у него отвисла челюсть.
— Это тренер Грили?
— Да.
— Ха. — Он дернул подбородком в сторону Торена. — Привет, тренер.
— Привет, Маверик, — крикнул Торен, помахав ему рукой. Затем он затащил Дженнсин в гараж и закрыл его, когда они исчезли внутри.
— И как долго это продолжается? — спросил Мав, доставая последний пакет.
Я пожала плечами, не отвечая. Если Дженнсин когда-нибудь захочет рассказать ему правду, это будет ее решение. Поэтому я отнесла продукты в дом и поставила их на кухонный стол, а Маверик последовал за мной.
— Мне жаль, что так получилось в магазине.
— Мне тоже. То, что я сказал, было глупостью. Прости меня.
Я вздохнула, доставая ингредиенты из пакетов и выкладывая их на прилавок. Он купил специи, которые у меня уже были, но я оставила это при себе.
— Я не знаю, как это делается.
— Я не могу изменить свое прошлое, Стиви.
— Знаю.
— Ты будешь расстраиваться каждый раз, когда мы будем сталкиваться с моей бывшей знакомой?
— Может быть? Я не знаю, — призналась я.
Он сжал челюсти.
— Это то, с чем мне никогда раньше не приходилось сталкиваться. Я чувствую себя не в своей тарелке. — И я ревную. Это было ревностью на девяносто процентов, а еще десять — это была подавленная неуверенность.
Я ненавидела то, что ему приходилось меня чему-то учить. Мне не нравилась Меган, и я ненавидела осознавать, что она в чем-то лучше меня.
— У меня такое чувство, что я опаздываю на игру, в которую не умею играть.
— Это не игра. И не соревнование, — сказал он.
— И это говорит человек, который все превращает в соревнование.
Однажды он устроил соревнование в том, кто выпьет горячий шоколад самой высокой температуры. Он взял с кухни своей мамы термометр для мяса, чтобы определить победителя.
У меня неделю был обожженный язык, но я обошла его на пять градусов.
— Честно, — сказал он. — Но только не это. Здесь нет победителей и проигравших.
Я отчаянно хотела ему верить.
— Ну, я чувствую себя неудачницей.
— Это не так. — Он толкнул меня локтем. — Мир?
— Мир. — Я указала на еду. — Что мы будем готовить?
— Курицу с диким рисом. Это рецепт папы. Он много готовит и сказал мне, что это его новое любимое блюдо.
— Чем я могу помочь?
Он отошел от стола, оглядывая кухню.
— Покажи мне сковороду.
Маверик не позволил мне помогать, кроме как подсказывать, где найти кухонную утварь, поэтому я сидела на кухонном столе и наблюдала, как он готовит. Восхищаясь тем, как этот человек передвигается по кухне.
— Момент истины, — сказал он, когда курица была подана и мы сели друг напротив друга за обеденный стол.
Я откусила кусочек и застонала.
— Ладно, это действительно вкусно. Лучше, чем я могла бы приготовить сама.
— Трудно было это признать?
— Очень. — Я улыбнулась. — Я и не знала, что ты умеешь готовить. И, что твой папа тоже.
На последний семейный ужин Монти принес пиццу. Но в остальном, когда бы мы ни приходили к Хьюстонам, мама готовила для нас всех. Думаю, он готовил все трапезы в перерывах между этими.
— Он заменил маму на кухне с тех пор, как она заболела.
— И он научил тебя?
— Нет, это сделала она. — Он грустно улыбнулся мне. — Это началось много лет назад. Небольшие уроки, то тут, то там. В основном, как читать рецепты. Но пока я рос, папа никогда ничего не готовил, кроме бургеров и стейков на гриле летом. Она сказала мне, что хотела бы, чтобы я мог приготовить приличную еду для своих будущих детей в те вечера, когда моей будущей жене понадобится перерыв.
Мередит не познакомится с этими будущими детьми или с будущей женой, не так ли? Тут не обойдется без чуда. Жжение в горле возникло мгновенно, как и боль в сердце.
— Как ты справляешься со всем этим? — Я не спрашивала его, как он держится в последнее время. Все были так сосредоточены на Мередит, но нам нужно было начать думать о Маверике, Мэйбл и Монти.
— У меня все хорошо. — Ложь. Он был далек от «хорошо». Но если он не хотел вникать в эмоциональную неразбериху, вызванную неизлечимой болезнью его матери, я не могла его винить.
— Я могу что-нибудь сделать?
— Не расстраиваться из-за того дерьма, которое не можешь изменить.
— Ладно. — Я слегка улыбнулась ему, и когда он вернулся к еде, я сделала то же самое, и мы оба подождали, пока пройдет грусть.
Закончив, мы молча помыли посуду, а потом, стоя бок о бок у раковины, Маверик поцеловал меня в макушку.
— Я собираюсь уходить.
— О, хорошо. — Мне с трудом удалось скрыть разочарование в своем голосе. — Спасибо за ужин.
— Пожалуйста.
Я последовала за ним к входной двери и постояла на крыльце, пока он шел к своему грузовику.
Он остановился у двери, взявшись за ручку.
— Когда наше соглашение закончится, ты сможешь кое-что для меня сделать? Можешь ли ты снова стать моим другом? Я скучал по тебе.
У меня в груди все сжалось.
Насколько тяжело ему было признать это? Быть человеком, который положил конец многолетней вражде?
Боже, я была строга к нему. Мы были строги друг к другу.
— Несмотря ни на что, мы всегда будем друзьями.
— Клянешься?
Я подняла мизинец.
— Клянусь.
— Постарайся извлечь из этого максимум пользы, верно? — Он кивнул, на мгновение уставившись на дверь своего грузовика, словно раздумывая, открыть ее или вернуться внутрь.
Не уходи.
Я чуть не сказала это. Я чуть не попросила его остаться. Чтобы он снова поцеловал меня.
Но прежде чем я успела набраться храбрости, он сел за руль и задним ходом выехал с моей подъездной дорожки, быстро помахав мне из-за приборной панели, прежде чем скрыться из виду.
Возможно, нам нужно было подвести черту под дружбой. Возможно, так будет лучше для нас обоих.