— Ты же знаешь, я этого терпеть не могу.
— Знаю. Помнишь, как-то раз ты закатила истерику из-за того, что я пощекотал тебя в автобусе?
— Это была не истерика, Хьюстон. Это был протест. — Я приподнялась на локтях, прижимая простыню к обнаженной груди. — Ты не останавливался. Ты заставил меня смеяться так сильно, что я чуть не написала в штаны. Ты сам виноват, что я не сидела с тобой в автобусе целую неделю.
— В четвертом классе неделя — это долгий срок.
Я преувеличенно надула губы.
— Бедный Маверик.
Он закатил глаза, затем набросился на меня, в мгновение ока отбросив подушки, и сорвал с меня одеяло, накрывая мою обнаженную кожу своей. Я раздвинула ноги, чтобы он мог устроиться в колыбели моих бедер. И в ту секунду, когда его язык скользнул по моим зубам, его член погрузился в мое тело.
Последние два месяца я жила в тумане одиночества и секса. Мы постоянно трахались, прежде чем я уходила утром на работу. Вечером, когда я возвращалась домой. Ночью, часами напролет, пока мы оба не засыпали.
Этого было недостаточно. Независимо от того, сколько раз мы были вместе, я хотела все большего и большего. Это было лучше, чем я могла когда-либо мечтать.
Возможно, была причина, по которой я так долго ждала секса. Возможно, все это время я ждала Маверика.
Он был ненасытен. Настойчив. Казалось, он отчаянно хотел быть вместе как можно чаще, даже таким ленивым воскресным утром, как это. Как будто было легче заниматься сексом, растворяться в телах друг друга, чем справляться с реальностью.
Я его не винила.
Но я начала беспокоиться. Каждый раз, когда я спрашивала, все ли с ним в порядке, он отвечал «да». Это все больше и больше походило на ложь.
Опасения на секунду овладели мной, отвлекая от происходящего, притупляя вожделение. Пока Маверик, должно быть, не почувствовал, что мои мысли блуждают, и не просунул руку между нами, найдя мой клитор.
Тревоги исчезли.
— Да.
— Черт, это хорошо, — прошипел он, входя в меня, погружаясь до самого основания. Его губы опустились к моему уху, прежде чем он поцеловал меня в шею.
— Мав. — Мои пальцы впились в его плечи, нога обвилась вокруг его бедра, и все это время его палец, рот и член затмевали мой разум.
Оргазм накрыл меня волной, не такой сильный, как те, что он дарил мне этим утром, но не менее приятный. И, доведя меня до предела, он кончил вместе со мной, изливаясь внутрь, пока не изнемог.
Мы прижимались друг к другу до тех пор, пока наши тела не обмякли, пока судорога в моей икре не забылась надолго, а мое сердце не забилось сильнее у него на груди. Затем он отнес меня в душ, потому что, хотели мы того или нет, за стенами моей спальни был целый мир.
А к полудню нас ждали в доме Монти и Мередит, чтобы отпраздновать победу «Диких котов».
Вчера Маверик и его футбольная команда отправились в Юту на свою первую игру в сезоне. Это была игра без зрителей, в которой мы одержали победу со счетом 35:31. Мав забил победный гол.
Его родители по понятным причинам не ездили так далеко, но они хотели как-то отпраздновать его гол. Обычно он был не из тех игроков, которые забивают голы на выезде.
— Как ты думаешь, они оставят тебя в качестве плейскикера (прим. ред.: плейскикер — это позиция игрока в американском и канадском футболе, который отвечает за удары ногами по воротам с поля и дополнительные очки)? — спросила я Мава, нанося макияж.
Он стоял у второй раковины в ванной, его подбородок был намазан белым кремом для бритья.
— Не знаю. Я думаю, мы поговорим об этом в понедельник на тренировке.
Занятия еще не начались, так что ребята все еще проводили дополнительное время в полевом доме, тренируясь и проводя собрания.
— Ты бы предпочел остаться пантером (прим. ред.: пантер — это позиция игрока в американском футболе. Он входит в состав спецкоманды и расположен в 7-8 ярдах за пределом линии. Его основная задача — поймать мяч, брошенный лонг снэппером и совершить пант, то есть — ударить ногой по мячу, выпущенному из рук.)?
— Ну, это привычное место. — Он пожал плечами. — Но это был настоящий кайф — набрать вчера столько очков.
Он был на седьмом небе от счастья после их возвращения домой. Было почти два часа ночи, когда он, наконец, добрался до моего дома, и он все еще был возбужден.
Мы трахались так сильно, что я практически потеряла сознание после этого.
Маверик много лет был «Диким котом», играя на позиции пантера. Но у их плейскикера, игрока, который набирал дополнительные очки и забивал голы на выезде, во время игры начались судороги. У него было обезвоживание. Так что Мав заменил его, поскольку дублер, второкурсник без особого игрового опыта, не путешествовал с командой.
Мав был безупречен на поле. Если он и нервничал, то по телевизору этого было не видно. Я наблюдала за игрой в одиночестве в гостиной после долгой субботней смены в «Адэре», и когда он забил гол, я вскочила с дивана и закричала.
Я надеялась, что в этом году ему позволят остаться на позиции плейскикера. Ему нужен был этот вызов. Эта личная победа.
Он спал не так много, как следовало бы. Отчасти это была моя вина. Мы поздно ложились спать, чтобы побыть друг с другом. Но потом, он просыпался и ворочался с боку на бок. Темные круги под его глазами были заметны уже несколько недель.
Его взгляд метнулся к моему отражению в зеркале.
— Что?
— Ничего. Мне просто нравится смотреть, как ты бреешься.
Он включил воду и провел бритвой по щеке. Эта бритва, а также зубная щетка, паста и дезодорант теперь лежали в правом верхнем ящике моей ванной комнаты. Его шампунь и гель для душа стояли в ряд рядом с моими в душе.
— Ты в порядке? — спросила я.
— Да. — Он всегда давал такой ответ. И с каждым разом это все больше походило на ложь.
— Ты можешь поговорить со мной.
— Ага.
Нет, на самом деле он этого не сделает. Он ни с кем не разговаривал. Возможно, и со мной не станет. Но ему следовало бы с кем-нибудь поговорить.
— Моя мама на днях упомянула о том, что ей нужен консультант по вопросам горя (прим. ред.: Это форма психотерапии, направленная на то, чтобы помочь людям справиться с физическими, эмоциональными, социальными, духовными и когнитивными реакциями на потерю. Обычно считается, что эти переживания вызваны смертью любимого человека, но в более широком смысле их можно понимать, как вызванные любой значительной потерей, изменившей жизнь).
Маверик вздрогнул так сильно, что порезал кожу, и на поверхности тут же выступила кровь.
— Черт. Извини. — Я схватила кусок туалетной бумаги и протянула его ему.
Он стиснул зубы, оторвал уголок и прижал его к ране. Затем он вернулся к бритью, как будто я и не упоминала консультанта по вопросам горя. Он не отрывал взгляда от зеркала, даже не моргая в мою сторону.
— Извини, — сказала я. — Это была просто идея.
Он сполоснул бритву под краном. В ванную прокрался холод, вытеснив тепло из душа.
Я стояла в двух шагах от него, завернутая в полотенце, мои влажные волосы свисали по плечам, и с таким же успехом между нами могла быть стена. Я наклонилась к нижнему ящику и достала фен, собираясь привести в порядок волосы.