— У тебя хорошая мама, приятель. У меня тоже хорошая мама. — Слеза скатилась по моей щеке, прежде чем я успел ее смахнуть.
Я смахнул остальные, шмыгая носом из-за жжения. Затем я потянулся, чтобы достать из кармана телефон, и набрал имя Стиви.
— Привет, — ответила она после первого гудка.
— Мне жаль. Я мудак.
— Хорошо, что я к этому привыкла.
Я глубоко вздохнул.
— Да.
— Ты не единственный, кто теряет ее, Мав, — прошептала Стиви.
Не единственный.
— Мне жаль, Надин.
— Все в порядке.
— Клянёшься?
— Да. Ты вернешься?
Я должен вернуться к ней домой. Я должен лично извиниться перед ней и спросить, как она держится. Вместо этого я обнял Ралли, прижимая его к себе.
Он не задавал сложных вопросов. Не бросал на меня грустных взглядов. Он понятия не имел, что я трещал по швам и боролся со слезами с каждым вздохом, с каждым ударом сердца.
— Думаю, я переночую здесь. Увидимся завтра?
— Конечно, — в голосе Стиви слышалось разочарование.
— Стиви?
— Да?
Я тебя люблю. Вот что вертелось у меня на языке. Но я не мог произнести это вслух, не в таком состоянии. Только не после ссоры. Не по телефону.
— Спокойной ночи.
— Пока.
Когда она повесила трубку, повисла тяжелая тишина. Она легла мне на плечи почти такой же тяжестью, как и страх, поселившийся в моем сердце.
Я отталкивал ее. Я старался держаться от всех на расстоянии вытянутой руки. Если я не буду осторожен, то потеряю из-за этого не только маму.
— Как мне остановиться? — спросил я серьезно.
Его единственным ответом была капля слюны на моей рубашке.
Глава 23
Стиви
Футбольный стадион «Штата Сокровищ» наэлектризован. Нас окружали улыбающиеся, смеющиеся лица. Игра еще не началась, но люди уже аплодировали своим любимым «Диким котам».
Когда я была студенткой, я побывала всего на нескольких матчах. Наши расписания противоречили друг другу: либо они были на выезде, а мы играли на поле, либо мы играли на поле, потому что они были на выезде.
У тренера Куинн были определенные ожидания от игровых дней, и кричать во все горло на футбольном матче перед выходом на поле не входило в ее режим.
Был только один раз, когда я ослушалась ее приказа и все равно пришла посмотреть на игру футбольной команды. В прошлом году Лиз, Дженнсин и я пришли на игру, спрятавшись в море синего и серебристого цветов.
Теперь, когда у меня не было волейбола, я не могла придумать лучшего способа провести субботу, чем прийти сюда и поболеть за Маверика в его последнем сезоне.
И я была не единственным, кто был рад оказаться сегодня на стадионе.
Его родители заняли места рядом с моими. Монти, Мэйбл и Боуди сидели в ряду перед нами. Мередит, одетая в серебристую косынку и одну из старых футболок Маверика, сидела между ними на сиденье из пенопласта. Она висела на ее костлявой фигуре, как палатка.
Но в ее голубых глазах был блеск, которого я не видела уже несколько недель. Ее улыбка была такой же яркой, как послеполуденное солнце.
Августовская жара сменилась первыми сентябрьскими выходными, но на коленях у нее лежало одеяло, чтобы не замерзнуть. Под футболкой была водолазка с длинными рукавами.
Я уже вспотела в джинсовых шортах и футболке «Диких котов».
Мередит настояла на том, чтобы прийти на сегодняшнюю игру. Она отказалась от маски, которую принес с собой Монти, и, хотя это разбивало мне сердце, она проживала свои последние дни на полную катушку. Она собиралась подышать теплым, свежим воздухом. И посмотреть игру сына, как любая другая гордая мать.
Маверик купил нам всем билеты на сегодняшний день, усадив нас в первых двух рядах на дистанции в сорок ярдов.
Я не была уверена, что он сделал, чтобы получить эти билеты. Это были лучшие места на стадионе. Если я спрошу, он все равно мне не скажет.
Он почти не разговаривал со мной на прошлой неделе, с тех пор как мы поссорились после его выездной игры. Мы не ругались, но из-за напряжения между нами у меня постоянно сжимался желудок.
Он оставался на ночь всего дважды, и оба раза не сделал ни единого движения, чтобы сделать что-то большее, чем просто спать.
Прошлой ночью, по приказу своего тренера, он остался дома, чтобы отдохнуть перед игрой. Возможно, это было правдой, и они ожидали, что игроки расслабятся. Возможно, Маверик боялся, что Торен увидит его грузовик, припаркованный по соседству.
Или, возможно, это был еще один повод оттолкнуть меня.
Я теряла его. Я чувствовала, что он ускользает у меня из рук, как песок.
Он не отказался бы от этого, пока Мередит была с нами. Но он собирался разбить мне сердце, не так ли?
Было ли лучше или хуже знать, что это произойдет? Знать, что после смерти Мередит он бросит меня?
И я была бессильна остановить это. Все, что я могла сделать, это наблюдать, как он разваливался на части. Как он отдаляется от всех, особенно от меня.
Голос диктора разносился по звуковой системе, заглушая шум толпы.
— Итак, фанаты «Диких котов», пора вставать!
Вокруг нас раздались радостные возгласы, такие громкие, что я почувствовала вибрацию на своей коже. Такие громкие, что я едва слышала свой собственный голос.
Мы все встали, Монти помог Мередит подняться, а затем тысячи болельщиков начали хлопать в такт громкой музыке, все взгляды были устремлены на двери, через которые команда выходила из раздевалки стадиона на поле.
На поле выстроились в две шеренги болельщицы и члены танцевальной команды, выстроившись в ряд для игроков. Они подняли свои помпоны и махали ими. Между ними стояли бочки для фейерверков.
Мередит оглянулась через плечо, улыбнулась мне и взяла за руку.
Я взяла ее, крепко сжимая костяшки ее пальцев, тонкую, как бумага, кожу и хрупкие кости, когда двери в раздевалку открылись. Раздался пушечный выстрел, и мое сердце, казалось, забилось так же громко, когда «Дикие коты» направились к полю.
Обычно они бежали впереди колонны чирлидерш, но сегодня они маршировали бок о бок, и вокруг них начали взрываться фейерверки.
Раш шел впереди. Рядом с ним был Маверик. Их лица были скрыты шлемами, но я бы узнала широкие, уверенные шаги Маверика где угодно.
Мередит крепче сжала мою руку, подняла другую и помахала.
Маверик уже смотрел в нашу сторону. Он поднял руку и помахал маме, как делал это, когда мы были детьми. Неистово, самозабвенно, когда он видел ее в кабинете начальной школы.
Ему было наплевать, что другие дети дразнили его за то, что он маменькин сынок. Он говорил им, что его мама замечательная, а они — неудачники.
Монти обнял Мередит за талию, когда она отпустила мою руку и прижалась к нему. Она не могла стоять на ногах, пока выйдут все игроки, и, когда ее силы иссякли, она опустилась на свое место, натянув одеяло на ноги.
Папа обнял меня за плечи и наклонился, чтобы прошептать что-то мне на ухо.
— Ты сегодня почти ничего не говорила.
Я пожала плечами.
— Мне особо нечего сказать.
Мама взяла меня за руку и сжала ее в своих. Когда я посмотрела на нее, в ее взгляде была непоколебимая сила. Уверенность в том, что мы все пройдем через это вместе.