— Мы никогда не сможем «разобраться в этом», — сказал я ему, выделяя кавычки. — Я только что слышала, как она сказала мистеру Джеффрису, что причина, по которой я облажалась, в том, что я дочь босса. Потому что я некомпетентна, и единственная причина, по которой я получила эту работу, — кумовство. Она не умеет работать в команде, папа. Она с самого первого дня устраивает драму.
Он вздохнул, потирая переносицу.
— Я поговорю с ней об этом.
— А если ничего не изменится?
— Тогда я уволю ее. — Он понизил голос. — Но, Стив, несмотря ни на что, ты мой ребенок. Какое-то время люди будут думать, что ты здесь только потому, что ты моя дочь. И не ошибутся.
Не ошибутся. Я бы не пришла работать в «Адэр», если бы не была чьей-то дочерью. Мне здесь нравилось из-за него. Потому что, когда я была ребенком, моими любимыми днями были те, когда он брал меня с собой на работу.
О какой карьере я бы мечтала, если бы не было «Адэра»? Я никогда не позволяла себе задавать этот вопрос.
— Счет выставлен верно, — сказала я. — Я разберусь с Джеффрисом. Саманте не следовало отвечать на этот телефонный звонок. Ей следовало переключить его на меня.
Папа кивнул.
— Ты права.
Я выпрямилась.
— Спасибо.
— Теперь, может быть, ты присядешь? — Он указал на стул. — Я хотел бы поговорить о предложении по расширению садового центра.
Я была слишком зла, чтобы обсуждать это предложение. Я хотела вернуться в свой офис, позвонить Джеффрису и отчитать его. Вот только ничего хорошего из того, что я выйду из себя в разговоре с клиентом, не выйдет. Возможно, было бы неплохо немного остыть. И если папа позволит мне выступить с предложением, что ж… может быть, в пятницу вечером мне будет чем заняться, кроме уборки. Итак, я взяла стул и села на его краешек, положив руки на колени.
Проект садового центра я подготовила неделю назад, но не потому, что он попросил меня что-то придумать, а потому, что мне нужно было чем-то себя занять. И не важно, почему я оказалась здесь, «Адэр» был моим будущим.
Папа обещал прочитать мои идеи, и тогда мы обсудим их, но это было несколько дней назад. Через неделю я почти убедила себя, что он ненавидит каждое слово. Что я потратила бесчисленное количество часов на изучение других садовых центров в Монтане, а «Адэр» так и останется ландшафтной компанией с небольшой оранжереей для розничной продажи.
Он вытащил зеленую папку, которую я оставила на его столе — папа еще не был готов перейти на безбумажный формат.
— Это хорошо.
Моя улыбка дрогнула, когда я выдохнула.
— Спасибо.
Он открыл папку.
— Я сделал кое-какие пометки на полях.
— Хорошо. Я могу просмотреть их сегодня вечером и в эти выходные.
— Если только ты не передумала насчет игры?
— О, эм… я не могу. Завтра мне нужно кое-что сделать по дому, — солгала я.
Папа и мама собирались на завтрашнюю игру «Диких котов» с Хьюстонами. После смерти Мередит они не пропустили ни одной домашней игры. Они каждый раз покупали мне билет, но я не могла заставить себя пойти. Я еще не была готова увидеть Маверика.
— Хорошо. — Папа не настаивал. Точно так же, как он не спрашивал, что случилось с Мавериком. За семь недель о наших отношениях не упоминалось ни разу. Как он узнал, что мы расстались, оставалось загадкой. Мав, вероятно, рассказал Монти, а тот передал это отцу.
Или, может быть, они все ожидали, что это произойдет. Теперь, когда Мередит не стало, нашим фальшивым отношениям пришел конец.
В своих слезах я винила потерю Мередит, а не разбитое сердце.
Папа открыл третью страницу моего предложения.
— Нам нужно будет разработать более подробные финансовые прогнозы.
— Конечно. — Я кивнула. — Я привела только приблизительные цифры в качестве отправной точки. Я могу…
— Мы позволим Маверику заняться этим, когда он начнет, — сказал папа, прежде чем я успела закончить предложение.
Эм…
— Что? Ты серьезно?
— Он собирается поработать здесь на зимних каникулах. — Папа потер затылок. — Всего несколько часов в неделю. Ничего серьезного. Я думаю, он просто пытается чем-то себя занять, и, поскольку у него не будет занятий в университете, у него будет много свободного времени вне футбола. Я предложил ему краткосрочную работу, и это может стать для него идеальным проектом.
Я открыла рот, но не смогла вымолвить ни слова. Все, что я чувствовала, — это душераздирающую боль. Всепоглощающее разочарование в своем отце.
В глубине души я знала, что он просто пытался помочь Маверику. Что у него доброе сердце. Но задумывался ли он хотя бы о том, как это отразится на мне? Не только о том, чтобы отдать Маверику проект садового центра, который я возглавляла до этого момента. Но и о том, насколько больно будет видеть Маверика в этом офисе?
Если добавить к этому Саманту, это было бы равносильно оскорблению.
Папа знал, что мы не были вместе. Если отбросить подробности, он знал, что мы с Мавериком не проводим время вместе.
За семь недель, то есть почти за два месяца, прошедших с того утра, когда он покинул мой дом после смерти Мередит, я видела Маверика всего один раз.
В тот день, когда мы отвезли ее прах в горы.
Желание Мередит исполнилось. Мы отнесли ее прах на луг и развеяли по ветру. Были только члены семьи — Хьюстоны и Адэры.
Маверик ни разу не взглянул на меня. Он не произнес ни слова. Но когда прах Мередит развеялся, когда мне ничего не оставалось, как оставить ее здесь, я подошла и переплела свой мизинец с его.
Он крепко обнял меня.
В глубине души я знала причину, по которой Маверик ушел тем утром. Он разваливался на части. Он был из тех людей, которым нужно пространство, чтобы разобраться в своих чувствах. И если бы я надавила на него, это разлучило бы нас.
Он ведь не собирался возвращаться, не так ли?
Я ждала семь недель. Задавалась вопросом. Ни телефонного звонка. Ни смс.
Вместо этого он принял предложение отца о работе — предложение, которое отцу не следовало делать с самого начала.
— Что я здесь делаю? — спросила я, расслабляясь.
— Хм?
— Чего тебе во мне не хватает?
— Эй. — Уголки рта отца опустились, а на лбу появились морщинки. — Дело не в этом. Я говорил тебе этой весной, что не хочу, чтобы весь «Адэр» лежал на твоих плечах.
— Разве это не мой выбор?
— Неужели ты не можешь просто довериться мне в этом, Стив?
— Стиви, — поправила я. — Я ненавижу, когда меня называют Стивом.
Он моргнул, нахмурив лоб.
— Правда?
— Если бы я была мальчиком, мы бы начали этот разговор? Ты бы предложил Маверику работу?
У папы не нашлось ответа на этот вопрос. Он уставился на меня, казалось, не находя слов.
— Я не уверена, что это была хорошая идея, — сказала я.
— Что не было хорошей идеей?
— Я, работающая здесь.
— О. — Он прижал руку к сердцу.
Но когда я встала и направилась к двери, он позволил мне уйти.
К черту пятницы. Если мне больше нечего было здесь делать, я пойду домой. Одна.
Мне потребовалось всего мгновение, чтобы схватить пальто и сумочку, затем я вышла через заднюю дверь и направилась к джипу.