Я прикусила внутреннюю сторону щеки, стараясь не заплакать. За последние семь недель я выплакала достаточно. Работа казалась недостаточной причиной, чтобы портить макияж.
Но, возможно, испорченных отношений с отцом было достаточно.
Слезы хлынули потоком, и, прежде чем я смогла их остановить, они потекли по моему лицу, оставляя на нем следы туши и тонального крема. К тому времени, когда я вернулась домой и рискнула взглянуть в зеркало в спальне, мои глаза были опухшими, а щеки в пятнах.
— Грр. — Я вытерла лицо насухо.
Я так устала плакать. От грусти. От ощущения, что застряла.
Единственное, что было хорошего в жизни в одиночестве, — это то, что рядом не было никого, кто мог бы увидеть, как я расстроена. Я плакала на кухне. В гостиной. В столовой. В гараже.
Я выплакала бесконечное количество слез в этом доме.
Одна.
Теперь, когда Дженнсин и Торен были помолвлены, она переехала в его дом по соседству. Парень Лиз устроился на работу в Вашингтоне и предложил ей переехать к нему.
Так что в этом доме была только я. Дом выбрал мой отец. Выбрал, потому что он был недалеко от «Адэра».
Теперь он был моим. Я вносила платежи в банк после того, как купила его у своих родителей. Но что, если я не хотела этот дом? Что, если работа в «Адэре» была огромной ошибкой?
Что, если пришло время отпустить это?
Это был не первый раз, когда у меня возникала мысль о серьезных переменах. Я уже несколько недель добавляла в закладки веб-сайты о недвижимости. Но каждый раз, когда я решала, что стоит позвонить, я приказывала себе забыть об этом. К утру я начинала трусить.
Я выудила из кармана телефон и, прежде чем позволила себе задуматься, открыла веб-сайт. Я набрала номер и закрыла глаза, прижимая телефон к уху.
— «Мишн Риэлти». Это Анна.
— Здравствуйте, Анна. Я хотела бы получить информацию о том, как выставить свой дом на продажу.
— Конечно, мы можем вам в этом помочь. Вы переезжаете?
Я медленно повернулась, уставившись на свою кровать.
Маверик не возвращался. Прошло семь недель. Пора было перестать ждать.
— Да. Думаю да.
Глава 28
Маверик
Мое дыхание белыми клубами клубилось вокруг меня, когда я переминался с ноги на ногу. Сегодня было чертовски холодно, и все, что я мог делать, — это двигаться, чтобы согреться. А может, это просто нервы заставляли меня подпрыгивать.
Не было причин нервничать. Я взглянул на табло и задержал на нем взгляд на несколько секунд дольше, чем было необходимо, чтобы убедиться, что цифры мне не мерещатся.
«Дикие коты штата Сокровищ» — сорок пять.
«Гризли Университета Монтаны» — три.
Соперничество между нашими университетами стало легендой. Мы ненавидели «Гризли», и мне было насрать, что они отвечали нам взаимностью.
Этот футбольный матч всегда был кульминацией сезона. Обычно это была наша последняя игра в регулярном чемпионате, и, хотя всем в команде нравилось выходить в плей-офф, если мы обыгрывали «Гризли», год был удачным.
Сегодня мы не просто обыграли их.
Это была настоящая бойня.
На поле была защита, которая буквально наказывала своего квотербека. Его обошли четыре раза, и все удары были тяжелыми — падать на замерзший газон было чертовски больно. Мне почти стало жаль этого парня. Почти.
— Это становится неловким. — Раш подошел и встал рядом со мной, сложив ладони рупором у рта и обдувая их горячим воздухом.
— Как думаешь, тренер поставит меня во второй состав?
— Только не против «Гризли». Только не после того интервью.
Я усмехнулся.
— Хорошо.
Ранее на этой неделе высокомерный главный тренер «Гризли» выступил на радио-шоу и полностью обосрал «Диких котов», назвав нас везучими и лишенными настоящего таланта. Затем он разразился тирадой о тренере Эллисе, заявив, что тот был неквалифицированным специалистом, а его успех в НФЛ был чистой случайностью.
Если этот придурок намеревался разозлить всех в форме «Диких котов», то это определенно сработало.
Может быть, в следующем году он дважды подумает, прежде чем распускать свой чертов язык.
Может быть, в следующем году я буду выступать на этой позиции не как игрок, а как тренер.
Первоначальный план на пятый год обучения в «Штате Сокровищ» заключался в том, чтобы сдать экзамен. Набрать небольшое количество кредитов, достаточное для того, чтобы сохранить право играть в футбол, но при этом не отвлекаться на занятия. Этот план провалился.
В последний возможный день, когда можно было добавить или отказаться от занятий, в понедельник после смерти мамы, я записался на два дополнительных курса, оба из которых были посвящены спортивному администрированию и менеджменту. После того, как мы поговорили о моем будущем с тренерами Эллисом и Грили, они оба посоветовали мне закончить учебу. Не для того, чтобы так поздно сменить специальность, а для того, чтобы дополнить мои занятия бизнесом парой предметов, которые помогли бы мне окунуться в мир тренерства.
У меня было шесть занятий, двадцать зачетных единиц, и это было больше, чем я успевал за все годы учебы в колледже. Если я не тренировался, я учился. Если я не учился, я тренировал.
Всю осень я был помощником тренера команды Боуди по флаг-футболу. Их игры проходили по субботам, так что я пропустил их все, но присутствовал на каждой тренировке. Сезон у них закончился, и он сразу же начал играть в баскетбол.
И в этой команде я был помощником тренера, так что три вечера в неделю — в понедельник, среду и пятницу — я мог проводить со своим племянником и его друзьями.
По вторникам и четвергам я проводил вечера в «Оуксе», помогая одному из моих бывших учителей с новой зимней футбольной программой. Мы занимались физической подготовкой и тренировками ног. Я не был силен в футболе, но довольно хорошо бил по мячу. К тому же дети в основном были маленькими, ходили в третий класс начальной школы. Они были нескоординированными и очаровательными, и, если они не смеялись, значит, я делал что-то не так.
Мой консультант по вопросам горя сказал, что погружение в задачи не является долгосрочным решением. Что в конце концов мне придется остановиться и посмотреть в лицо своим чувствам. Она была права.
Но если я останавливался, это причиняло боль.
Поэтому я не останавливался.
Каждый мой день я посвящал какому-нибудь занятию, заполняя каждую свободную минуту.
По воскресеньям я занимался. Я навещал папу, и мы делали вид, что дом не кажется пустым без мамы. Мы вместе обедали; иногда к нам присоединялась Мэйбл. Затем я возвращался домой, чтобы пообщаться с Рашем, Фэй и Ралли после обеда перед еженедельным визитом к психологу.
А по субботам я скучал по Стиви.
Даже несмотря на то, что я отвлекался на футбол, я скучал по ней так сильно, что это причиняло боль.
Не только по субботам. Каждый день. Но хуже всего было по субботам.
Без нее я пробыл семь недель. Семь недель я размышлял, не совершил ли я самую большую ошибку в своей жизни.
Да. Без вопросов.
Но за последние семь недель я наговорил кучу дерьма, о чем пожалел, и все, за что я мог быть благодарен, так это за то, что это не было направлено на нее. В те первые несколько недель, до того как я начал ходить к психологу, я был худшей версией самого себя.