Глава 3
Маверик
— Вау. — Папа хлопнул меня по спине. — Ты в порядке?
Я кивнул и выплюнул гриб, который только что пытался меня убить, в салфетку. Как только я снова смог дышать, я повернулся на стуле и посмотрел на маму.
— Ты в своем уме?
— Что? — Она изобразила невинность. — Если я скоро умру, я могла бы с таким же успехом заставить вас, дети, чтобы вы помирились до того, как это произойдет.
Зачем ей понадобилось так говорить?
Когда она начала лечение, у нее еще теплилась надежда, что лекарства подействуют. Что интенсивной химиотерапии, этой первой индукции, будет достаточно, чтобы уничтожить лейкозные клетки. Но проблеск надежды угас, когда результаты биопсии показали наличие раковых клеток. Надежда полностью исчезла после повторного введения, трансплантации и последующих тестов за тестами.
Теперь мама, похоже, решила использовать это гребаное слово при каждом удобном случае.
Умру.
Она умирала. Но обязательно ли нам было, черт возьми, говорить об этом?
— Мы можем не делиться предсмертными желаниями за ужином?
Она грустно улыбнулась мне.
Мама разбивала мне сердце своей грустной улыбкой.
— Извлекай из всего максимум пользы. — Ее любимое изречение.
Мама всегда говорила мне извлекать из всего максимум пользы.
— Итак? Что скажете? — Она переводила взгляд со Стиви на меня. — Одно свидание?
Глаза Стиви округлились, и для женщины, которая терпеть не могла мясную пиццу, она запихнула в рот огромный кусок, давясь во время жевания, просто чтобы не отвечать.
Я взглянул на папу, надеясь, что он придет мне на помощь.
Он был сосредоточен на еде. Эль и Деклан тоже.
— Э-э… — Я провел рукой по лицу.
В дверь позвонили.
— Я открою. — Я вскочил со стула и побежал через весь дом, прежде чем кто-либо успел пошевелиться.
Дверь распахнулась прежде, чем я успел подойти, и в комнату просунулась голова Мэйбл.
— Привет!
— Привет. — Я взял ее за руку и практически втащил внутрь.
— Маверик, что…
— Мама, Мэйбл здесь, — крикнул я. — Без Боуди. Так что теперь ты можешь рассказать ей то, что сказала мне в грузовике ранее.
Мэйбл искоса взглянула на меня.
— Эм, что происходит?
— Мама озвучивает предсмертные желания. Добро пожаловать на худший ужин всех времен и народов.
Она застонала, поворачиваясь к двери.
— Может быть, я пропущу пиццу и вместо этого посмотрю тренировку Боуди.
— Ни за что. — Я толкнул ее перед собой, положив обе руки ей на плечи, и повел в столовую.
— Привет всем. — Мэйбл подняла руку, чтобы помахать.
— Привет, милая. — Эль встала и побежала на кухню за тарелкой. — Проголодалась? Какую тебе?
— Удиви меня, — сказала моя сестра.
— Боуди играет в бейсбол? — спросил Деклан, выдвигая свободный стул рядом с собой.
— Да. Еще час. — Мэйбл не двинулась с места, поэтому я подтолкнул ее вперед, чем заслужил сердитый взгляд через плечо.
Но она отказалась от борьбы и села рядом со Стиви, которая, похоже, все еще жевала тот же кусок с гримасой.
— Мама только что сказала нам, что ее последнее желание — чтобы мы со Стиви сходили на свидание.
Мэйбл рассмеялась.
— Это смешно, мам.
— Она не шутила. — Я встал за маминым стулом, скрестив руки на груди.
— Я не шутила, — повторила мама.
Мэйбл наморщила нос.
— Они поубивают друг друга.
Стиви сглотнула.
— Вот именно.
Мама просто пожала плечами и наколола свой кусочек пиццы на вилку.
— Как бы то ни было, таково мое желание. И, как я сказала твоему брату, когда мы ехали сюда, я хочу, — вилка нацелилась в нос Мэйбл, — чтобы ты встречалась с тем доктором.
— Только не это снова. — В тот момент, когда Эль протянула моей сестре тарелку с двумя кусочками пиццы, Мэйбл воспользовалась приемом Стиви и отправила в рот огромный кусок.
Доктор был парнем, с которым Мэйбл познакомилась в спортзале. Судя по всему, он был великолепен. И разведен.
Месяц назад Мэйбл оступилась и упомянула маме, что он привлекательный. И что он пригласил ее на ужин.
У Мэйбл были свои причины отказать. Она не спешила снова ходить на свидания, особенно после того дерьма, которое случилось с отцом Боуди, даже если это было много лет назад.
Это помешало маме настаивать? Черт возьми, нет.
— Хорошо. — Мама подняла руки вверх. — Вы все можете не обращать на меня внимания. Но да будет всем известно, это мои предсмертные желания.
Не могли бы мы перестать говорить о предсмертных желаниях?
Черт, как же я это ненавидел. Я ненавидел это так сильно, что не мог усидеть на месте, поэтому удалился на кухню и принялся расхаживать взад-вперед возле кухонного стола, чувствуя, как по моим венам разливается волна беспокойной, злой энергии.
Мои пальцы дрожали. Аппетит был подавлен, как у мухи, попавшей под мухобойку. Мне хотелось кричать и бушевать, а знакомое жжение в горле никак не проходило.
Я никогда в жизни не чувствовал себя более беспомощным.
К черту рак.
И к черту предсмертные желания.
У меня не было никакого желания идти на свидание со Стиви, и, судя по кислому выражению ее лица, она, черт возьми, тоже этого не хотела.
Мы ненавидели друг друга. Долгое время.
У мамы было больше десяти лет, чтобы смириться с этой реальностью. Даже свидание ничего не изменит.
Стиви считала меня врагом. Так было с тех пор, как нам исполнилось по десять.
Однажды мы вдвоем катались на велосипедах по окрестностям с другими ребятами. На следующий день она сказала мне, что больше никогда не захочет со мной дружить. Мы начали ссориться еще в средней школе и просто не могли остановиться.
И все потому, что я сказал что-то о ее сиськах.
Это был глупый комментарий? Абсолютно. Я был десятилетним мальчишкой, и «быть глупым» было модно.
И когда Стиви, будучи глупой десятилетней девчонкой, тоже начала поливать меня грязью, я не оставил это без внимания. Вместо этого, когда она сказала мне, что у меня некрасивый, большой нос и я пухлый, я сказал ей, что она смеется, как ослица. И-А. И-А.
Она убежала в бешенстве. И я плакал, когда вернулся домой. Возможно, в глубине души я знал, даже будучи глупым десятилетним мальчишкой, что моей дружбе со Стиви пришел конец.
Наши родители пытались заставить нас разобраться в этом и не позволять этой вражде разрастаться. Они давили, а мы давили в ответ, на них и друг на друга. Ссора за ссорой привели нас сюда.
Я был злодеем в рассказе Стиви Адэр. А она была моим противником.
А еще у меня был чертовски идеальный нос. Возможно, в десять лет я был немного полноват, но сейчас я был подтянут.
В Мишне было много женщин, которым очень нравились мой нос и пресс.
— Маверик, иди сюда и садись, — сказал папа. — Пока твоя пицца не остыла.
Я вздохнул и вернулся на свой стул.
— Пожалуйста? — Мама положила руку мне на ногу. И от еще одной грустной улыбки моя решимость рухнула.
Скажи «нет». Просто скажи «нет».
— Хорошо.
У Стиви отвисла челюсть. Когда она заговорила, то почти перешла на визг.
— Хорошо?
Ничего не было хорошо. Но что, черт возьми, я еще должен был сказать?