- Черт побери, Мара.
Я пожала плечами.
- Да, было... хреново. Но что меня поражает больше всего, так это то, что после того, как мы начали встречаться, травить его начали еще сильнее. Я знаю, что это не моя вина, но я все равно отчасти виновата. Они убили его. Но возненавидели его сильнее, когда он начал встречаться со мной. Видимо, я все-таки была популярной? Я ведь общалась самыми популярными ребятами из школы. Поэтому когда начала с ним встречаться, им показалось, что Айзек украл меня у них, испортил меня в каком-то смысле.
Фильм уже начался, но никто из нас не обратил на это внимание, как и та парочка подростов, поэтому наш разговор никому не мешал.
Я замешкалась, затем громко вздохнула.
- Итак, был Айзек. Что еще тебе рассказать? Однажды меня изнасиловали на свидании, когда я была в армии. Он подсыпал мне что-то, и потом я очнулась в переулке, болело все тело, и я была голая. Весело было. Конечно же, парень, который сделал это, не подумал о том, что мы были очень близко к медсанчасти. Все наши ребята помогли мне его найти и... познакомили его зубы с асфальтом, если можно так выразиться. Самое дерьмовое в том, что это было не первое наше свидание с ним. Мы встречались уже примерно месяц к тому моменту. Уже даже переспали. Но затем он подсыпал мне оксибутират натрия в напиток и изнасиловал меня. Ты мог бы подумать, что из-за него я обозлилась на мужчин. Сложно кому-то доверять после такого, понимаешь? После Айзека, а затем и Чада... свидания казались мне глупыми, опасными и бессмысленными, поэтому я перестала на них ходить.
Зейн замолчал на мгновение, глядя на экран, но, очевидно, что он не смотрел фильм.
- Я не знаю, что и сказать.
Я взяла его за руку.
- Ты хотел знать, и я рассказала тебе. Вот чем я живу. - Я сжала его руку. - Тебе ничего не нужно говорить. Главное что ты слушаешь.
- Мара, мне жаль, что тебе пришлось пройти через все это.
- Мне тоже. То есть ничего уже не изменишь, но это сделало меня сильнее, но именно поэтому мне сложно тебе открыться. - На несколько минут я смотрела в экран ,не особо концентрируя внимание на фильме, но в моей голове крутилась только одна мысль. Скорее человек. – Хочешь, чтобы я рассказала тебе об отце?
Зейн повернулся в своем кресле и посмотрел на меня.
- Конечно, хочу, но только если ты сама хочешь о нем поговорить.
Я пожала плечами.
- Я подумала, раз уж я рассказала тебе об Айзеке и о Чаде, то могу и об отце рассказать. - Я кивнула в сторону выхода. – Может, уйдем? Что-то я сегодня не настроена на кино.
Зейн встал и вывел меня из кинотеатра, даже не задумавшись. Поблизости мы нашли бар и заказали несколько напитков. Когда мы нашли столик, Зейн сел возле меня, а я начала соскребать наклейку с бутылки своего светлого пива.
- Ой-ой, - сказал Зейн, - отклеиваешь наклейку. Плохой знак.
Я покачала головой.
- Ничего схожего с историями Айзека или Чада. Просто... все сложно, - я замолчала на мгновение, раздумывая. - Мой отец был совершенно нормальным, обычным отцом. Работал в страховой компании с девяти до пяти. Ходил на все мои концерты и театральные постановки, играл со мной на заднем дворе. Пил Бадвайзер на крыльце после работы, смотрел реслинг и автомобильные гонки, целовал маму перед тем, как уйти на работу. Он был просто... отцом. Но когда мне было двенадцать, он купил Харлей, продал свою страховую компанию и ушел.
- Кризис среднего возраста?
Я покачала головой.
- Нет, не совсем. Ему было только тридцать пять. Это не было кризисом и это произошло не случайно, как это может показаться. Тогда, в двенадцать лет, это было самым неожиданным и шокирующим событием в моей жизни. Я тогда пришла домой со школы, и папиного форда не было на месте, зато на дороге стоял мотоцикл. Он уже собрал рюкзак, надел кожаные штаны и куртку. Мама кричала на него, а ему было все равно. Что было странным, понимаешь? Обычно они ругались, как все женатые парочки делают, но ничего серьезного. Мама никогда на него не кричала, отец тоже, но он никогда не молчал. Я ничего не понимала. Он поцеловал меня в щеку, сказал что будет писать письма и что мы еще увидимся, затем сел на байк и уехал.
- И все?
Я кивнула.
- И все.
- И как это можно не назвать случайным?
- Ну, давай посчитаем. Ему было тридцать пять, когда мне было двенадцать, то есть двадцать два, когда я родилась. Мама родилась в городе, но не отец. Видимо, он был бродягой. Однажды заехал в город на мотоцикле, встретил маму за ужином, влюбился и решил остаться. Мама забеременела, он продал свой мотоцикл, нашел работу в страховой компании, спустя года стал ее владельцем. Мама думала, что он счастлив – у него была она, у него была я, у него была хорошо оплачиваемая работа. Мы не были самыми богатыми в городе, но жили хорошо. Затем, как гром среди ясного неба, он решил, что ему надоела тихая семейная жизнь и уехал.