— Убрал свои грабли, живо! — Отмахнулась я, чувствуя, как предательски трясется нижняя губа.
— Послушай, ну. Я уже понял, что поступил подло. — Парень совершенно не интересовался тем, как поживает его собственная одежда. Суетливо крутился вокруг меня, боясь, видимо, разозлить еще сильнее и не решаясь помочь. — Глупо получилось, да.
— Глупо?! — Я силой рванула пальто, перевернула его, оглядывая испачканную спинку, и еще раз грязно выругалась. — Это ты называешь глупо? Чертов дебил! Ты все мозги себе, что ли, прокурил?
— Да я не…
— Посмотри, что ты наделал! Ты на хрена меня заставил сесть сюда, если сам уже вляпался.
— Ну, — он виновато посмотрел, почесывая шею, — одному не так стремно.
— Что?! — Подняла на него взгляд, бессильно сотрясая в воздухе крашеным пальто.
Парень казался искренне растерянным и смущенным. Прикусил губу, ссутулил плечи, согнулся в три погибели, все еще загадочным образом оставаясь выше меня на полторы головы.
— Я думал, это будет веселым способом познакомиться.
— Познакомиться? — Мне казалось, я вот-вот взорвусь, настолько гнев переполнял сейчас мой рассудок.
— Ну, да… — Опустил голову с виноватым видом.
— С кем? С тобой я должна знакомиться?! Посмотри на себя!
— А что со мной не так? — Он честно оглядел свой прикид, не забыв посмотреть и на ядовито белые кроссовки. — Вполне хорош собой, девушкам нравится. Можно сказать, красавчик.
— Красавчик? — У меня даже опустились руки. — Где красавчик? — Посмотрела по сторонам, пожала плечами. — Ты что ли? Не смеши меня.
— А что тебе не нравится? — Выпрямился, выпячивая грудь колесом.
— Да подойди ко мне на улице такой, — показала в воздухе пальцами «кавычки», — красавчик — я бы бежала, не оглядываясь.
— Ага, пока бы не навернулась, — усмехнулся неудачливый шутник, напоминая о небольшом конфузе, произошедшем со мной несколько минут назад.
— Ты у нас, значит, любитель поржать? Весело тебе?
— Ага.
— Тупой подкат, ясно? Не хватило ума на что-то вменяемое?
— Послушай, — осторожно начал он, взмахнув руками, — я, правда, не подумал.
Я готова была зарычать от кипевшей во мне ярости. Вывернула пальто, скрутила и бросила ему в руки.
— На, мне оно больше не пригодится. Можешь даже носить. С такой росписью, — указала на его татуировки, растянувшиеся от уха до груди, — на полосы краски во всю спину никто и внимания не обратит.
Поправила сумку на плече, бросила на него последний негодующий взгляд, и сорвалась с места, как гоночны й болид.
Только бы свалить отсюда поскорее, закрыться в своей комнате и колотить кулаками подушку, пока не полегчает.
— Эй, куда ты? — Послышалось вдруг за спиной. Сказал это обескураженно и, я бы даже сказала, жалобно. Видимо, ему не очень понравился тот факт, что придется идти по улице в таком виде. — Это же всего лишь пальто!
— Что?! — Знаете, так оборачиваются в крутых боевиках. Или в старых добрых комедиях, где Марлон Уэйэнс говорил: «What did you say about my mama?». Наклонял голову набок, плющил возмущенную физиономию и палил по злодеям из пушки. Ба-ба-ба-бах!
Я молниеносно преодолела расстояние обратно до обидчика и ткнула пальцем в его грудь (была бы пушка, вышло бы эффектнее). Ну и что, что невоспитанно. А насколько воспитанным было приглашать меня присесть на свежевыкрашенную лавку?
— Всего лишь пальто, значит? Да?! Для тебя это, конечно, всего лишь пальто. А мне пришлось вкалывать, чтобы его себе купить. Целых полгода! Понятно?!
Конечно, я не планировала его разжалобить. Просто хотела, чтобы это холеный мерзавец хоть на секунду задумался, что не всем все так просто достается в этом мире.
— Ох, прости, коротыш. Я же не знал.
— Кто?! — Аж волосы зашевелились на голове. — Это я — коротыш? — Посмотрела на него снизу-вверх, почти лопаясь от возмущения.
— Ага, такая малышка и так прикольно злишься. — Пожал плечами, улыбаясь.
Кто этот парень? Откуда взялся и почему считает себя вправе рассуждать о моем росте и поведении? И смотрит на меня так… свободно, открыто. Чуть наклонив голову набок и приподняв брови, словно потешаясь.
— А ты… ты… долговязый!
Снова ткнула пальцем ему в грудь. Сильно и, надеюсь, больно. Даже желтый лак с ногтя чуть не отпал. Могла бы, ввинтила ему этот палец прямо в мозг, будто саморез.
— Метр с кепкой.
Мои глаза полезли из орбит. Ах, вот ты как, значит!
— Дядя Степа!
Он оставался совершенно невозмутимым. И продолжал насмехаться, глядя с высоты своего роста.