Почему не доложили раньше? — Оперев голову о руки и спрятав половину лица за сомкнутыми пальцами, повторил начзаставы.
— Испугался, — выдохнул Клим. — Сначала решил, что уже нет никакой ценности в этих сведениях. Раз уж я во всем и так признался, то не придется мне… заставу поджигать. А потом вдруг подумал: а вдруг душманы думают, что я не признавался? Вдруг считают, что я им все еще должен? И… вдруг все же придут напасть на заставу? Что тогда будет с Аминой?
Внимательный взгляд Тарана на мгновение скакнул с Вавилова на меня. В глазах начальника заставы читалась мрачная раздражительность.
— Испугался он, — вздохнул Таран и откинулся на спинку стула. — Испугался, значит…
— Разрешите обратиться, товарищ старший лейтенант, — сказал я.
— Разрешаю. Что такое, Саша?
— Капитан Шарипов обмолвился со мной как-то, что девушка не так проста. Что она важный человек. И сейчас судьба ее висит на волоске.
Таран снова заглянул мне в глаза. Мелко покивал и сказал:
— Это правда.
Начзаставы поднялся со своего места, заложив руки за спину, пошел к окошку, откуда открывался вид на Пяндж и сопредельную сторону.
— Капитан Шарипов делится кое-какой информацией не только с тобой, Саша. Причем зачастую информация эта не предназначается ни для моих, не, тем более, для твоих ушей.
Клим как-то опасливо посмотрел на меня. Я не ответил ему своим взглядом. Он был прикован к Тарану.
Обратившись лицом к пейзажу за окном, Таран продолжил:
— Амина Искандарова, является дочерью Рустама Искандарова — сотрудника КГБ, направленного в Кабул еще в середине шестидесятых.
Я хмыкнул, понимая, что мои догадки относительно девчонки оказались верными.
— Он был послан в Афганистан под видом советского строителя. Однако его настоящей задачи я не знаю. Знаю только, что, уже проживая там, он женился на местной девушке. Гражданке Афганистана по имени Фатима Амали. О ней мало что известно, кроме того, что она состояла в Народно-Демократической партии Афганистана и… погибла в семьдесят третьем году.
Быстро сложив в уме два и два, я спросил:
— Правильно ли я понимаю, что Амина находится здесь, на Границе, не просто так?
— Правильно, — кивнул Таран.
— Значит, и ее отец здесь?
— Я не должен был рассказывать вам подобного, но, думаю, и так несложно понять, что да. Он тоже здесь, — покивал начзаставы. — И не просто здесь, а в лапах Юсуфзы.
— Особый отдел с разведкой планировали какую-то «операцию». Связана ли она именно с Рустамом Искандаровым и его дочерью?
— А вот этого, Саша, — сказал мне Таран, вздохнув, — даже я не знаю.
— И все же, есть вероятность, что девочка остается в опасности, — сказал я.
— Остается, — покивал Таран и обратился к Климу: — и раз уж ты, Вавилов, в курсе, где она может оказаться в ночь нападения…
— Мы не можем не воспользоваться такой возможностью, и не проверить, — ухмыльнулся я.
— Правильно мыслишь, Саша, — покивал начальник заставы. — И раз уж у нас на заставе лишнее стрелковое отделение, я могу выделить наряд для одного важного дела.
— Ну же, старик! Скажи, что ты видел⁈ — Имран схватил тощего старца за ворот простой льняной рубахи, потащил его в круг моджахеддин, собравшихся здесь.
Со смерти Захид-Хана Юсуфзы и двух его сыновей, Аллах-Дада и Мухтаара, прошло едва ли несколько часов.
Когда в ущелье прозвучал взрыв, Имран собрал людей и помчался туда, чтобы выяснить, что же произошло. Прошло не так много времени, прежде чем гонец вернулся к каравану.
— Юсуфза мертв! Юсуфзу убили шурави! — Провозгласил он.
Советских солдат не стали искать. Вместо этого моджахеддин забрали своих погибших и ушли из ущелья.
По дороге Наби заметил и приказал схватить старика-пастуха, что гнал своих овец по склону ущелья в низину, к пастбищам.
— Он видел шурави! — Вещали при этом Имран и Наби, — этот человек видел, как шурави напали на Аллах-Дада!
Чуть позже караван остановился у разрушенного древнего кишлака пастухов. Имран приказал разбить тут лагерь, чтобы решить, что же делать дальше.
Верные Захид-Хану люди волновались. Они спорили, требовали объяснений от выживших сыновей их главаря. Те выдали им «доказательство», которое во всеобщей суматохе должно было, по мнению Наби, убедить людей в вине шурави.
— Я привел вам того, кто сможет доказать, что это шурави напали на нас! Что это они убили моих возлюбленных отца и братьев! — Остервенело закричал Имран, а потом обратился к перепуганному старцу: — Говори, старик! Что ты видел⁈