— Стоять на месте нам не резон, — возразил Шарипов, — Ведь как-то ж мы забрались аж сюда по тропе? Никто не взорвался. Если обойдемся без паники, можем выбраться.
— Вполне можем, — согласился я и глянул сначала на Шарипова, потом на Амину, — будем выходить аккуратно. Шанс погибнуть на минном поле ниже, чем при штурме вражеских позиций. Так что мы все останемся живы, поняли?
— Здесь что, все заминировано? — Будто бы очнулась девушка, и ее испуганные зрачки нервно забегали.
— Все будет хорошо, — уверенно сказал я ей, — повторяю, мы все останемся живы. Делай, как я скажу, Амина. Тогда все будет хорошо.
— Когда это младший сержант Селихов у нас заделался в саперы? — Спросил напряженный, словно струна Рюмшин, стоя на трясущихся ногах.
— Можете попробовать вывести всех сами, товарищ капитан, — мрачно сказал я, — а я посмотрю. Договорились?
Рюмшин ничего не ответил, только гневно засопел.
— Ну и хорошо, — сказал ему я, — тогда пойдемте.
Я медленно пошел вперед, выбирая, куда же поставить ногу. Догадливый Вова Паулускус пошел мне след в след. Когда я остановился примерно на середине тропы, глянул на Амину и ее полнотелого друга. Мужчина стоял за ее спиной и непрерывно, чуть не каждые полминуты, дрожащими руками поправлял маленькие очечки на большом круглом и немного обрюзгшем лице.
— Вова, будь добр. Посвети, — сказал я.
Паулускус направил луч следового фонаря под ноги Амине и полному мужчине. Я внимательно осмотрел там тропу. Нашел единственное место, где в странном углублении не совсем естественно, по моему мнению, лежали камешки.
— Вон то место, — указал я туда, — обойдите его. Двигайтесь ко мне. Дальше — по моим следам.
Амина сглотнула.
— Дитя, если боишься, давай я пойду первым, — сказал полнотелый мужчина в очках. — А ты иди по моим следам.
— Нет, — покачала она головой, — спасибо вам. Я сама.
Она обернулась к мужчине в очках, глянула на него с какой-то теплотой и благодарностью.
— Прошу вас, будьте аккуратны, — сказала Амина, а потом сделала смелый шаг.
Мужчина в очках пошел за ней след в след. Так, они добрались до нас с Вовой.
Тогда я пошел первым, Вова за мной, а Амина и мужчина в очках по его следам. Все это время особисты терпеливо ждали, стараясь не делать ни шагу.
Когда мы вчетвером сошли с тропы и оказались в безопасности, я взял у Вовы фонарь и посветил уже им. Внимательно всмотрелся в усеянную камнями тропу у них под ногами.
— У вас, вроде, все чисто, — сказал я, — либо мин нет, либо они замаскированы лучше, чем другие, и на глаз определить их не выйдет.
— Обнадежил, — кривовато усмехнулся Шарипов.
— Двигайтесь спокойно, — сказал я. — Если даже мина окажется под ногами, есть шанс, что это такая же «не накаченная» итальянка. Что она не взорвется.
— Или рванет сразу, как только кто-нибудь на нее наступит, — Угрюмо заявил Рюмшин.
— Или так, — пожал я плечами.
Рюмшин вздохнул. Когда Шарипов сделал несмелый шаг, тот тут же встал туда, где только что был Хаким.
Амину, тем временем, отвели на безопасное расстояние. Мужчину в очках тоже. Черепанов приказал остальным пограничникам отойти, чтобы случайный взрыв мины никого не ранил.
Шарипов, наконец, спокойно и медленно сошел с тропы. Только когда он оказался на бровке, я заметил, как блестит его лоб от испарины.
— Спасибо, Саша, что предупредил, — сказал Шарипов, — как чертик из табакерки выскочил и указал, куда лезть не надо.
Шарипов потер шею. Добавил:
— А я ведь прям туда хотел залезть, где ты мину откопал.
— Один уже залез. Повезло — не взорвался, — сказал я и кивнул на Вову Паулускуса, болтавшего о чем-то с погранцами за моей спиной, под сопкой.
— Бойцы! С Шамабада пришел приказ! — Объявил внезапно Черепанов, оторвавшись от гарнитуры своей радиостанции, — возвращаться! Я доложил, что девушка у нас! Теперь нам надо назад! Духи подходят к заставе! Наши ведут с ними стрелковый бой, укрываясь за строениями Шамабада! Но врагов много, скоро будут отходит в укреп!
— Слыхал, — бросил Шарипов Рюмшину, — поторопись, товарищ капитан.
— Зараза… — Процедил тот, — и куда ты тут дальше наступал? Что-то я запамятовал!
Я присмотрелся и под светом фонаря и заметил у правой ноги Рюмшина странный бугорок. Будто бы что-то засыпали песком и камешками и уложили сверху голыш.
Когда Рюмшин решил сделать шаг, зацепил этот голыш каблуком, и он сдвинулся.
— Нет, стоять! — Крикнул я.