Рюмшин вздрогнул, поставил ногу на место, и та угодила задней частью аккурат под бугорок. Голыш остался на своем месте.
— Возможно, у вас под ногами мина, — сказал я.
Рюмшин сглотнул. С невозмутимым видом спросил:
— Где?
— Под левой.
Он медленно опустил взгляд, и я подсветил ему эту странную кочку.
— Мина? — Спросил особист.
— Вряд ли именно мина, — сказал я, — обычно духи маскируют так гранаты, установленные «под своим весом». Конечно, если грунт очень каменистый и зарыть их достаточно глубоко не выйдет.
Особист выдохнул.
— Лишнее движение, и вы рванете, — сказал я.
Он покивал.
— Ну что ж, тогда… Тогда идите без меня, — внезапно выдал Рюмшин.
Черепанов с Шариповым переглянулись.
— Идите. Выполняйте свой долг. Тебе, Аким, нужно доставить девчонку в отряд. Вам, парни — защитить заставу. Я тут никуда не денусь. Уж выстою до утра. А дальше за мной вернетесь.
— Шелохнетесь, и граната сдвинется с места. А потеряет равновесие — просто рванет, — сказал я.
— Ну шелохнусь, так шелохнусь… — решительно заявил Рюмшин.
Пару мгновений мы с особистом смотрели друг другу в глаза. Наконец, я сказал:
— Постарайтесь все-таки не шелохнуться, — я достал из подсумка гранату РГД-5, — я иду за вами.
Глава 10
— Ты что задумал, Селихов? — Проговорил Рюмшин, тяжело дыша.
Я быстро открутил запал с моей гранаты, вернул ее в подсумок, а с запала снял чеку, выкину его куда-то в кусты.
— Вова, оставь фонарь. Мне нужен свет, — сказал я и шагнул на тропу.
Вова так и сделал.
Шарипов и остальные внимательно наблюдали за каждым моим действием. Я понимал, что серьезно рисковал сегодня, показывая свои знания перед особистами. Однако между «понадеяться на авось» и тем, чтобы использовать свой опыт, чтобы оградить людей от смерти, я выбрал второе. Иначе мне не позволяет совесть.
— Там, скорее всего, граната, — ответил я на всеобщий немой вопрос, повисший в воздухе.
— Ты откуда все это знаешь? — Спросил Шарипов.
— В журнале юный техник вычитал, — пошутил я кисловато и потом ступил на тропу.
— Граната? — Сглотнул Рюмниш, — с чего ты взял?
— Стойте смирно и не двигайтесь, — проигнорировал я его вопрос и опустился к ноге особиста, — сейчас и проверим.
— Так, если там граната, может, успею отпрыгнуть? — Капитан Рюмшин облизал пересохшие от волнения губы.
— Может, и успеете. Но пока не стоит.
Я аккуратно раскопал песок вокруг гранаты. Наткнулся на донце ее рубашки, показавшееся из-под песка. Там лежала Ф-1.
Рюмшин наступил аккурат на верхнюю часть гранаты. Тогда я продолжил:
— Нет, точно не стоит. Вы прямо на запал встали.
Рюмшин выматерился.
— Может, все же успею? — Сказал он изменившимся, низким голосом.
— Мы не знаем, какой запал там вкручен. Вдруг духи подшаманили? Логично было бы, что б граната сработала мгновенно, не так ли?
Рюмшин ничего не ответил мне. Только сглотнул густую слюну.
— Остальным лучше отойти подальше, — сказал я, — вдруг бабахнет.
Потом обратился к Рюмшину:
— Стойте смирно. Не знаю, как вам, а мне уж точно пожить еще охота.
— Да и мне… — поморищлся Рюмшин.
Пограничники, Шарипов и Амина с полным мужчиной, тем временем, послушались. Переместились под сопку и стали там что-то обсуждать. Потом капитан Шарипов заставил всех залечь и занять какие-нибудь укрытия.
— Так что? Не расскажешь, где саперному делу обучался? — Спросил зачем-то Рюмшин.
Даже в такой момент особист не мог молчать. Это меня немного раздражало, но что поделать? Видимо, от волнения у него просто не закрывался рот. Тогда я ему не ответил.
— Чего молчишь, Селихов?..
— Я бы посоветовал вам, капитан, не болтать мне под руку, — холодно проговорил я.
— Ну лады… лады… Молчу.
Я собирался подкопать гранату так, чтобы суметь прижать ее скобу пальцем и потом уже извлечь. Предохранительная скоба при этом, естественно, должна была остаться на месте.
Сказать, что это непростая задача — значит ничего не сказать.
Пусть мне и светил следовой фонарь, но тень от моих собственных рук падала очень неудачно и ухудшала мне обзор. Работать приходилось почти на ощупь.
Наконец, я смог очень медленно и аккуратно выбрать песок под гранатой, одновременно подлезая под скобу пальцами. Потом сунул чеку в губы, накрыл свободной рукой открытую мною бок гранаты, которым она лежала сверху.
— Все, — проговорил я, коверкая слова чекой, зажатой в губах, — уходите.