— И все же, товарищ старший лейтенант, — держался за свое Пуганьков, — у нас трое против двоих за то, чтобы отступить. Один воздержался.
— Кто это воздержался? Я, что ли? — Удивился Мартынов, — Вы, товарищ лейтенант…
— Отставить, — уже в третий раз сказал Таран, — у нас тут не выборы народных депутатов. Не голосование колхозных пайщиков. У нас тут армия.
Таран выпрямился, обвел всех присутствующих взглядом. Отрезал:
И я тут — начальник заставы. Мне и решать. Значит так, товарищи. Слушай мою команду.
Все затаили дыхание, ожидая, что же скажет Таран.
Только я да Черепанов ухмыльнулись, понимая, какой приказ отдаст начзаставы.
— Мы станем оборонять заставу, — сказал он. — У нас есть шанс сохранить ее. А значит, будем за него держаться.
Глава 14
Когда Таран закончил, в канцелярии на несколько мгновений повисла неприятная тишина. Только сырой ветер, что пробивался сюда через пустые окна, монотонно подвывал, беспокоил старенькие занавески. Мерзкий сквозняк гулял по комнате.
— Есть держаться, товарищ старший лейтенант, — первым развеял я эту тишину.
Таран хмыкнул.
— Есть держаться, — присоединился ко мне Черепанов, стоящий за спиной у начальника заставы. Потом довольно сложил руки на груди.
— Есть держаться, — вытянулся Мартынов.
— Есть, — добавил комтех Бричник.
— Есть, товарищ лейтенант, — проговорил повеселевший почему-то Ара Авакян.
Остался молчать только Пуганьков. Я глянул на замполита, и тот не выдержал моего взгляда. Немного приглушенным, мычащим голосом сказал:
— Есть, товарищ Лейтинант.
— Очень хорошо.
Таран приосанился, но почти сразу сгорбился от боли, оперся о стол, обхватив рукой грудь.
Мартынов с комтехом Бричкиным кинулись к нему, чтобы поддержать, боясь, что старлей не удержится на ногах и упадет.
— Все хорошо, спасибо, — жестом показал им Таран остановиться, — не стоит.
Когда старшие сержанты вернулись на свои места, Таран все же встал ровно, сохраняя офицерскую выправку.
— Значит, приказ будет такой, — начал он ровным уверенным тоном, — держаться будем до прибытия подкрепления. Всеми силами оборонять Шамабад. Отход к опорнику только в крайнем случае. Позиции мы удержим. Вопросы?
Начзаставы прошелся по всем хмурым, очень жестким взглядом командира. Все молчали.
— Вопросов нет. Очень хорошо, — наконец заключил он.
— Они держаться крепко, — надул Ноздри Имран и глянул туда, где стоял Шамабад.
Взгляд его не смог пробиться сквозь темноту ночи. Застава шурави тонула в ней и отсюда, с берега Пянджа, была совершенно не видна.
Отступившие духи закрепились почти у реки, за системой. Они отдыхали, пополняли боезапас. Стягивали к берегу раненых и мертвых, кого в силах были забрать с поля боя. А еще готовились к новому штурму.
Пограничная река, напитанная обильными майскими дождями, поднялась, расширилась и ускорила свой бег.
Переходить Пяндж вброд в таких условиях было невозможно. Потому припасы духи переправляли на плотах, что отходили от того берега выше по течению.
Постоянства от такого способа ждать не приходилось. Из двух-трех плотов, что отчаливали разом, хорошо, если до места добирался один-два. Другие в темноте застревали на мели, некоторые даже переворачивались. Большинство — запаздывало.
— Думаю, нужно отводить силы, брат, — сказал Наби, кутаясь от дождя в плащ-палатку.
Сыны покойного Юсуфзы организовали свой «штаб» все там же, на берегу Пянджа. Сейчас засели они практически напротив, Шамабада, в низине, что медленно поднималась к заставе.
Наби окинул своего брата взглядом. Тот, мокрый и грязный выглядел уставшим. А еще злым, словно дикий волк.
Все потому, что он только что вернулся с правого, если смотреть от заставы, флага. Руководил там наступлением моджахеддин, пытавшихся войти шурави во фланг. Наби, при этом, остался с меньшей частью воинов по фронту и должен был отвлекать внимание советских пограничников на себя.
Да только затея их провалилась.
— Отводить? — Удивился Имран. — О чем ты говоришь?
Наби, сидевший за камнем, снова поднял голову. Опять попытался высмотреть сквозь темноту заставу. Потом он опасливо пригнулся. Огляделся, чтобы посмотреть, далеко ли остальные моджахеддин.
Вблизи братьев никого не было. Цепочки моджахедов по семь-десять человек, протянулись вдоль всего берега.
— Мы выполнили договор с Абади и американцем, — сказал Наби, — напали на советскую заставу. Он знал, что уничтожить мы ее не сможем. Потому тратить силы попусту нет никакого смысла.