Наби надеялся вразумить брата такими словами, хотя в глубине души он понимал, что этого недостаточно. Страх перед порывистым Имраном укоренился глубоко в сердце Наби, и именно он заставил младшего сына Юсуфзы вывалить на брата такой неподходящий аргумент.
— Так вот, значит, как, — протянул Имран. — Мне стоило догадаться, брат. Вот почему ты так охотно согласился с тем, что Юсуфза больше не может управлять нами. Вот почему помог мне взять власть в свои руки. Ты хотел меня использовать. Выслужится перед американцем и его грязным пакистанским прислужником, а потом оставить нашу землю и сбежать!
— Просто я понимал, что наш Джихад скоро кончится, — продолжал торопливо Наби, — последние месяцы только к этому все и шло! Но я хочу, чтобы хотя бы моя жизнь продолжалась! Я заслужил спокойствие и достаток! Достаточно пролил крови, чтобы заслужить это!
Имран, глубоко дыша, молчал.
Наби видел, как глаза его наполняются настоящим гневом.
— Ты заслужил только позор и унижение, — процедил Имран.
А потом дал Наби пощечину. Толкнул. Младший сын Юсуфзы упал на землю. Принялся отползать, от Имрана, когда тот пошел на него.
— Если нас увидят… если со мной что-то случиться… — торопливо забормотал Наби, — моджахеддин отвернуться от тебя! Поймут, что между их лидерами нет единства!
— Хочешь единства между нами⁈ — Крикнул на него Имран, — тогда сражайся! Веди людей в бой и бейся с безбожниками! Бейся, даже если Аллах заберет твою душу сегодня!
— Я не стану отдавать свою душу Аллаху без всякого смысла! — Ответил ему Наби.
Вдруг Имран замер над ним. Во тьме ночи и под мерным, противным дождем он показался Наби страшным, словно шайтан.
— Да? Не станешь? — Имран положил руку на рукоять кинжала, что пристегнул к армейскому ремню, — ну тогда жизнь твоя и так не имеет смысла. И я могу без сожаления ее отнять.
Он со скрипом извлек кинжал до половины.
— Нет, стой! — Крикнул ему Наби.
Имран остановился. Обнаженный до половины клинок застыл в ножнах.
— Прошу, не убивай!
— Господин? — Раздался внезапный голос за спиной Имрана. Тот обернулся.
Моджахеддин в мокрой от дождя арафатке уставился на обоих братьев, явно не зная, стоит ли ему что-то говорить или же делать.
— Что⁈ — Спросил Имран грозно.
Взгляд моджахеда скакнул от Имрана к Наби, потом обратно.
— Моджахеддин ждут, Имран, — неуверенным голосом начал он, — ждут, когда ты прикажешь наступать.
Имран ухмыльнулся.
— Очень хорошо. Этим нашим натиском мы прорвем оборону шурави, — сказал Имран и взглянул на брата, — потому что в этот раз мы с братом сами поведем вас в атаку.
Моджахед, все еще удивленный тем, что увидел, просто замер на месте.
— Что ты стоишь⁈ — Крикнул Имран, — между братьями тоже бывают споры. Например, сейчас мы выясняли, кто поведет моджахеддин в бой, ведь так, брат?
Наби неловко поднялся. Потом несмотря ни на что, горделиво выпрямился.
— Так, брат, — бросил он, вернув себе деланно надменный тон.
— Потому, чтобы кончить любые споры, мы и решили, что пойдем вдвоем, — снова обернулся Имран к своему воину. — Все, иди. Готовься наступать.
Моджахед слегка поклонился и ушел. Дождавшись, когда он достаточно отдалиться, Наби сказал:
— Ты делаешь очень большую ошибку, Имран. Мы все умрем под Шамабадом, если не повернем назад прямо сейчас.
— Глупец, — разулыбался Имран, — сегодняшний бой обернется победой. Мы вынудим пограничников отойти с заставы и сожжем ее. Тогда все узнают, что сыны Юсуфзы достойны его знатного имени.
Имран замолчал, заглянул Наби в его с призрением сузившиеся глаза. Однако младший брат не осмелился ничего сказать старшему. Он промолчал.
— Весть о том, кто прогнал пограничников с их заставы, дойдет до полевых командиров, — снова заговорил Имран. — Все узнают, что Имран, сын Захид-Хана Юсуфзы не боится сражаться с шурави на их территории. Молва обо мне разлетится по всем нашим землям. Запомни это, брат.
— Селихов, задержитесь, — услышал я голос замполита Пуганькова за спиной.
Офицеры и сержанты разошлись по своим по позициям. Когда я шел к конюшне, лейтенант догнал меня и окликнул. Он явно хотел о чем-то поговорить.
Пуганьков шел от заставы. Когда я его услышал и обернулся, он ускорил шаг.
— Что вы позволяли себе в канцелярии? — Тут же начал замполит, когда приблизился, — что это было за поведение? Вы вели себя неподобающим образом, младший сержант Селихов.