— А как бы Таран поступил, если бы мог командовать? — Повторил я свой вопрос.
— Таран бы задушил их наступление, и сам пошел наступать, — сказал Черепанов.
— Верно.
Прапорщик наконец-то заглянул мне в глаза. Покивал.
— Но Пуганьков поставил приказ держаться на заставе.
— Пуганьков неопытный командир, — покачал я головой, — он принял позицию, что б не накосячить. Боится предпринять хоть что-то, потому что не уверен в своих силах как в командире. И правильно, что не уверен. Понять его можно. Опыта нету.
Черепанов молчал, поджав губы.
— Но проблема его в том, что он и остальных по себе судит, — продолжил я, — он видит в командирах наших отделений неопытных пацанов, который без батьки-Тарана не могут и шагу ступить. А мы с тобой знаем, что эти парни, несмотря на возраст, хлебнули уже как надо. И уж духа добить они точно смогут.
Слушая мои слова, Черепанов от секунды к секунде будто бы расцветал. Лицо его просветлело, а глаза наполнялись решимостью. Сдвинув ровные светлые брови к переносице, он сказал:
— Ты хочешь начхать на Пуганьковский приказ?
— Идут! Идут! — Внезапно закричал кто-то со стороны дувала.
Мы с Черепановым почти синхронно глянули туда. Там уже суетились пограничники. Они занимали свои места, хватали и перезаряжали автоматы, готовились к бою.
— Мне надо к моим, Сергей, — сказал я. — держим связь. Радиостанцию взяли?
Черепанов покивал.
— Сейчас главное — оборониться. Ну давай! Я к своим!
С этими словами, совершенно начхав на то, что Пуганьков вызвал меня к себе, я помчался к позициям отделения хвостов.
— Сашка! — Крикнул Черепанов мне вдруг.
Я обернулся.
— Смотри мне, Селихов, — Закричал Черепанов, — не помри!
— Взаимно, старшина!
Бой начался. По фронту заставы стала звучать все нарастающая стрельба.
Когда я подошел к своему отделению, увидел, что бойцы сидят без дела. Они внимательно смотрели в проем. Чутко напрягали органы чувств, чтобы не пропустить врага, который мог пойти справа. Да только врага не было.
Я подбежал к Малюге, лежащему за мешками с песком. Сел за бетонной секцией, рядом с Матузным.
— Идут? — Спросил я у них.
— Не видать, — сказал Малюга, не отвлекаясь от наблюдения. — Ни одного духа с нашей стороны не видать.
Я тоже глянул в брешь. Равнина, что раскинулась за забором заставы, была пуста, если не считать тел душманов, которые остались лежать там после недавнего боя.
— Они тут не пойдут, — сказал я.
— Не пойдут? Почему? — Удивился Малюга.
— Рассвело. Тут они будут как на ладони.
— А если нападут? — Недоверчиво поглядывая на меня, спросил Матузный.
— Послушай, — сказал я и сам прислушался. — Что ты слышишь?
— Что-что… — Матузный даже удивился. — Стреляют, вот что. Бой идет с фронта, где дувал.
— Правильно. Слышишь пулеметы слева?
И Малюга и Матузный нахмурились. А потом вразнобой покачали головами.
— Все потому, что духи и слева не идут. Бояться пулеметов нашей бронетехники. В ночи они могли успешно маневрировать, мы бы их не заметили. А теперь уже дело другое. Потому не решаются идти в обход, с флангов.
— В опорник пойдут, — поднял брови Матузный.
— Вряд ли, — сказал я, — все равно засечем. Да и обходить слева очень долго будет. Не решаться. У них, по всей видимости, план другой.
— Какой? — Спросил Малюга с напряженным лицом.
— Душман, которого мы взяли, сказал, что артиллерии у них нет. Проблемы с переброской патронов тоже имеются. Пулеметов у духов там кот наплакал. А вот живой силы… Живой силы почти в три раза больше нашего.
Пограничники переглянулись. По их лицам я понял, что до них мало помалу начинает доходить.
— Пойдут всей толпой по фронту, — выдал первым Малюга.
— Верно, — я кивнул, — там у нас всего два стрелковых отделения. Два пулемета. Канджиев с СВД. Если организовать достаточно массированное наступление, плотности нашего огня просто не хватит, чтобы сдержать их напор.
— Если ты прав, Саша, — помрачнел Матузный, — то что нам делать?
— Черепанов должен сразу понять, что делать. Ну и подсказать Пуганькову.
Внезапно ко мне прибежал один из наших парней с рацией в подсумке. Он опустился рядом, прижал гарнитуру к уху.
Пограничник был ефрейтором по званию, а по имени тоже Сашей. Только фамилия у него была Журавлев.
— Сашка! Черепанов на связи!
Я многозначительно глянул на Матузного с Малюгой.