— Хорошо у вас работает связь.
— Что пишет тетя Валя? — обращаюсь я ко всем сразу, но смотрю на отца.
— То же, что и в прошлом году, — отвечает он. И сразу мое приподнятое настроение падает, как флажок часов при блице. Опять зовет бабушку караулить городскую квартиру на лето. А мы здесь должны пропадать. Ну, папа с мамой как-нибудь обойдутся, а я? Сам вставай, сам готовь завтрак, обед. Впрочем, обед дают в лагере. А вот огород и мамины цветники лягут на мои плечи. Не буду же я звать ребят на помощь. Что я пенсионер какой, что ли? Впрочем, чего я расстраиваюсь, как будто сейчас не сам поливаю огород, не пропалываю грядки. Конечно, сам. Но делаю это по просьбе бабушки.
Отец, увидев, как изменилось выражение моего лица, спросил:
— Ты чего загрустил, Семен Михайлович?
— А чему радоваться?
— Да ведь ты еще не знаешь, что за телеграмма, что в ней написано.
Я махнул рукой: ясное, мол, дело.
— Да не терзай ты мальчонку, — сказала бабушка отцу. — Прочти Валину телеграмму.
Отец достал с подоконника маленький листок и протянул его мне.
— Он у нас грамотный. Читай. «Мама, — прочитал я первое слово, — срочно приезжай. Захвати Сему. Дорогу тебе оплатим. Валя». «Захвати Сему». Это, значит, меня. Я снова перечитал: «Захвати Сему». Сема — это я! Я подпрыгнул и закричал: «Ура!»
Папа поднялся, подхватил меня и закружил по кухне. Он кружил меня, приговаривая:
— Как я рад, как я рад, что ты едешь в Волгоград.
— Так надо готовиться, — бросился я в комнату, соображая, что взять с собой.
— Все уже приготовлено, — остановила меня мама. — Ты лучше ложись спать, завтра рано ехать.
— Но я должен предупредить ребят, и потом надо отдать Генке велосипед.
— Ты ночью ездишь на велосипеде? — удивилась испуганно бабушка. — Ведь можно голову сломать. Нет, Миша, ты запрети ему.
Папа сказал, что он не может этого сделать по той простой причине, что завтра меня уже не будет, а сегодня придется не налагать запрет, иначе Генка подумает бог знает что о своем велосипеде. Бабушка согласилась, но просила меня не ехать, а отвести машину.
— Хорошо, — согласился я и, выведя велосипед за калитку, сел и сразу взял бешеную скорость. Смешная бабушка. Пешком. Когда я доберусь до заставы да обратно? Как раз к отъезду. Они тут переволнуются, спать не лягут. И разве можно такую радость доставлять черепашьим шагом. Наоборот, я должен лететь со скоростью ракеты-носителя. Я спутник, а велосипед — ракета. Через несколько минут он выведет меня на орбиту. Тут я вспомнил, что если проехать переулком, то до грейдера можно доехать быстрее, чем по главной улице. Правда, переулок не освещается, но для чего же у меня карманный фонарик. Только я достал фонарик и хотел включить его, яркий свет автомобильных фар вырвался из переулка и ударил меня прямо в глаза. Я резко затормозил и, взяв вправо, привалился к забору. Мимо меня проехал самосвал.
«Странно, — подумал я в первую минуту, — зачем он сюда заехал?». Но потом я решил, что шофер, может быть, как я, торопится куда-нибудь и решил сократить путь. Ковыляя по сильно выбитой колее, я кое-как выехал за огороды и лег курсом к большой дороге. Собственно говоря, я ничего не выиграл, изменив маршрут. Если с таким трудом тут прошла моя машина, то я представляю, как плелся тот самосвал. А перед самым грейдером какой-то умник распахал нейтральную зону и мне пришлось не вести велосипед, а тащить его на себе. Неудобно же возвращать хозяину новенькую машину с оцарапанной краской. И все-таки настроение мое было отличным. Я даже пел песни. Какие приходили на память. И, надо сказать, песни попадались все как на подбор, то про космонавтов и мечтателей, которые утверждают, что на Марсе зацветут яблони, то про Гайдара, всегда шагающего впереди, то про красных следопытов, которые требуют: пусть ветер, ветер, ветер кружится… И почему это так получается, когда у тебя настроение неважное, и тут надо бы поднять дух, песни вспоминаются грустные, унылые вроде «степь да степь кругом».
К месту я прибыл счастливый, готовый, как добрый волшебник, поделиться с ребятами своей радостью. Но они, наверно, решили сыграть надо мной веселую шутку: все куда-то попрятались. Куда же можно спрятаться в степи? Единственное место — под мостом. Под тем самым, где мы недавно с Генкой ждали жуликов, а дождались кладовщика Макеича. Луч моего фонарика проскользнул между балок. Никого. Странно. Неужели они ушли или уехали на ток? Делать нечего. Придется двигаться туда. Хоть пять километров — путь неближний, но благо дорога укатанная, минут за двадцать буду на месте. Но до тока добраться мне не удалось, не потому что сломался велосипед. Просто я встретил на полпути того же Спиридона Макеевича с его неизменным Орликом, впряженным на этот раз в двуколку.