— Только один день, — упрашивала мама, — помогите мне, а я в долгу не останусь.
— Так мы уже идем сегодня в Любимовское.
— Завтра сходите. Я уже с Фаиной Ильиничной договорилась. Она не возражает. Только она уехала в город за учебниками. А я попрошу, чтобы вас завтра отвезли в Любимовское.
— Не надо нас возить. Мы решили пешком. Ладно, — сдался я на мамины уговоры. — Пойду скажу ребятам. Если они не против, поможем.
Вздыхая, брел я к школе собирать свой отряд. Почти все ребята были на месте. Пришел даже Грачев, хотя он записан в бригаду художественной самодеятельности.
— Концерт состоится в пятницу, — объяснил он, — и я могу вам помочь сегодня.
А Пашка Лисицын хитро подмигнул мне и кивком головы соединил Грачева с Тарелкиной. Я не понял его намека, но на всякий случай сказал Вовке:
— Перестарался. Сегодня мы пойдем на колоски.
Ребята недовольно загудели. Двор стал похожим на улей. Колоски не входили в их планы. Для этого совсем не надо было записываться в лагерь, а тем более, в отряд красных следопытов, а можно было бы остаться в кружке юннатов. Даже спокойный рассудительный Саблин остался недоволен моим предложением. Глядя на товарищей, я думал: вот возьмут и переизберут меня сейчас. Я останусь с длинным носом, а они уйдут без меня. Что я для них, Спартак, что ли, или Юлий Цезарь, без которых древние не могли обойтись. Но тут я решил проявить характер и сказал тоном командира:
— Любители приключений могут выйти и стать вот здесь, возле стенки.
— На расстрел? — весело спросил Лисицын.
— Нет, — поддержал его Грачев, — как в той хохме.
— Какой хохме?
Вовка спокойно объяснил:
— В той, когда командир приказал: любители музыки, три шага вперед. Вышло пять сачков, которые подумали, что их сейчас отправят на концерт. А командир сказал им: «Возьмите рояль и отнесите на второй этаж».
Все засмеялись.
— Надо, — сказала Лена, — значит надо. Только давайте, ребята, так постараемся, чтобы за один день все закончить.
— А что нам стоит дом построить, — продолжал балагурить Грачев, — нарисуем, будем жить.
— Вова! Грачев! — посмотрела на него осуждающе Лена. — Ты же серьезный мальчик. Ну, я понимаю, когда Синицын…
Упоминание фамилии моего друга заставило всех поглядеть вопросительно в мою сторону. «Да, — как будто говорили их взоры, — где твой друг? Опять дрессирует собаку или нашел новую забаву?» Но я ничего бы не пожалел, чтобы узнать, где пропадает Генка. Вот уже три дня я не встречаюсь с ним. Несколько раз меня прямо подмывало пойти к нему домой, но я сдерживался и решил ждать до тех пор, пока он сам не придет и не расскажет, что с ним творилось эти дни. Я уже не был таким наивным, как в тот день, когда подумал, что он заболел.
— А кстати, — вспомнил о Генке Саблин, — ты не знаешь, почему его нет три дня с нами?
Я честно признался, что не знаю.
— Ой, мальчики! — сделала испуганные глаза Киреева, — я, сегодня сон видела такой нехороший, что боюсь вам рассказывать.
— Расскажи девочкам, — без улыбки нашел выход Грачев.
— Ты вот смеешься, — Светка прижала руки к груди, — а я серьезно говорю: ужасный сон.
Все стали упрашивать Кирееву. Она долго отнекивалась, но, как всякая девчонка, в конце концов, согласилась рассказать. Оказывается, она видела во сне Синицына, купающимся в пруду. Мы удивленно переглянулись и пожали плечами, но Киреева сказала, что мы темные люди и не знаем, что обозначают приметы, поэтому так равнодушно выслушали ее.
А видеть голого человека, да еще купающегося — это, оказывается, по уверению Киреевой — к болезни.
В это время Лисицын громко захохотал и попросил Саблина:
— Поддержи меня, Миша, а то я сейчас умру и не встану.
Мы посмотрели в ту сторону, куда указывал Лисицын, и увидели долговязую фигуру Синицына, который тащил на цепочке своего Леопарда. Тут уж мы не удержались и дружно расхохотались, а посрамленная Света убежала в школу. Генка, услышав смех, подумал, что это относится к нему или его псу, и вошел во двор, сохраняя деланное равнодушие. Его худощавое загорелое лицо говорило: ну, ну потешьте себя, но посмотрим, кто будет смеяться последним. Я бросился навстречу другу, но волкодав, злобно блеснув глазом, оскалил пасть, показывая единственный клык. Генка рванул цепочку и приказал: