Но встречной силою волны
Доска успела очутиться
У самой городской стены.
Какое сердце не смутится,
Когда такой предстанет вид:
В дворцах огонь шумит, свистит.
Волна ее круговоротом
К вратам роскошным привела;
От дыма к сказочным воротам,
Как кровь лепилась, полумгла;
И все в ней стало восхищеньем
Пред этим мраморным виденьем.
Здесь проливало нежный свет
Бессмертье странных изваяний.
Не человеческих, о нет,
Но тех теней, но тех созданий,
Что веют крыльями сквозь сон
Того, кто правдой озарен.
Кто так красив, как эта Леди!
Она глядела, и пред ней
Виденья, в царственной победе,
Являлися еще стройней.
Померкший в смерти, их ваятель
Царил бессмертно, как создатель.
Пожар притих, ряды валов
Как бы лесной рекою стали,
Текущей тихо меж холмов;
И изваянья задрожали,
Пришли в движенье члены их,
Как стебли бледных трав морских.
И губы их зашевелились,
Заговорила тень одна,
Как вдруг утесы разломились,
В отверстье хлынула волна,
В восторге вскрикнули виденья,
И Сон на крыльях упоенья
Приподнял Леди от теченья.
Так быстро призрак полетел,
Что взор у Леди пробудился, —
И встала для вседневных дел,
Но Сон с ресниц ее струился,
И шла она в прозрачном дне,
Как тот, кто знает, что во сне
Есть целый мир, живой вдвойне.
К КОНСТАНЦИИ, ПОЮЩЕЙ
Быть так потерянным, так падать, умирая,
Быть может, это смерть! — Констанция, приди!
Во мраке глаз твоих блистает власть такая,
Что вот я слышу гимн, когда он смолк в груди.
В волне волос твоих забвенье,
В твоем дыханьи аромат,
Во мне твое прикосновенье
Струит горячий сладкий яд.
Пока пишу я эти строки,
Я весь дрожу, пылают щеки.
Зачем угасших снов нельзя вернуть назад!
Твои голос будит страх потоком нот блестящих,
Ты в сердце дышишь тем, что выразить нельзя,
Неизреченностью, — и в числах восходящих
Струится музыка, сверкая и скользя.
Подвластный чарам песнопенья,
Небесный свод разъединен,
И, как крылатое виденье,
Я за тобою унесен
В предел сверхоблачной долины,
Где гаснут луны — исполины,
Где край всемирности душою перейден.
Напев легко плывет, он веет над душою,
Он усыпительно скользит, как тень к теням,
И белоснежною искусною рукою
Она диктует сны колдующим струнам.
Мой ум безмолвствует смущенно,
Пронзён пылающим мечом,
И грудь вздыхает учащенно,
И мысль не скажет ей, — о чем.
И, весь исполнен обновленья;
В немом блаженстве исступленья,
Я таю, как роса, под солнечным лучом.
Я больше не живу, и только ты, всевластно,
Во мне и вне меня, как воздух золотой,
Живешь и движешься, светло и сладкогласно,
И все кругом поишь певучею мечтой.
Твой голос, точно ропот бури,
Несущей душу выше гор,
И я в прозрачности лазури,
Как тучка, тку тебе убор.
Твой голос, точно шепот ночи,
Когда цветы смежают очи,
И я, как фимиам, лелею твой простор.
К КОНСТАНЦИИ
В полдень к розе льнет роса
От звенящего фонтана.
Но бледна среди тумана,
Под луной, ее краса.
Свет холодный, свет заемный,
Светлый — сам, над нею темный.
Так и сердце у меня,
Хоть не блещет розой алой,
Но цветок, цветок завялый,
Живший только в свете дня.
Луч в него ты заронила,
Изменила — затемнила.
К ПОЮЩЕЙ
Отрывок
Мой дух, ладьею зачарованной,
Под звуки сладостного пения
Скользит в гармонии взволнованной.
Далеко, в область восхищения, —
Под звуки сладостного пения,
Скользит ладьею убегающей,
По всем излучинам течения
Реки, в туманах пропадающей.
К МУЗЫКЕ
Отрывок
Целебных слез родник прозрачный!
К тебе прильнувши, дух наш пьет
Забвенье мук, скорбей, забот.
На берегу твоем Сомненья призрак мрачный
Заснул среди цветов, склонив свой лик больной,
Во сне он сладким звукам внемлет
И, как ребенок, тихо дремлет
Под песню матери родной.
МУЗЫКА
Отрывок
Нет, Музыку ты не зови
«Блаженной пищею Любви»,
Иль разве, что Любовь питается собою.
Своею нежною душою,
Пока не станет, наконец,
Всем тем, о чем, рождая звуки,
Нам шепчет Музыка — для муки
И для блаженства всех сердец.